Как передает Bakililar.AZ, во время своего пребывания в Москве М.Брайза дал интервью «Времени новостей», в котором сделал шокирующие и неадекватные заявления.
Американский дипломат неплохо владеет русским языком и, отвечая на вопросы обозревателя Аркадия Дубнова, обходился без переводчика.
При этом, М.Брайза в своем интервью сравнил сепаратистов Карабаха с теми, кто добивался независимости США, к радости режима в Нагорном Карабахе и, как Брайза отметил сам, к радости властей Армении тоже.
В то же время, когда М.Брайза говорит о Косове в контексте Нагорного Карабаха, он допускает прецедент через жидкие формулировки вроде “Мы не говорим, что нельзя, мы говорим, что не надо. Это не должно быть, но не запрещается. Если кто-то хочет, чтобы Косово стал прецедентом, то оно и будет прецедентом”.
А когда речь заходит о сепаратистских режимах Грузии, то тут М.Брайза не позволяет себя никаких сравнений, аналогий, шуток и не вспоминает о принципе самоопределения народов. Вот цитата:
“Что касается Грузии, то там ситуация уникальная, как и вообще уникальна каждая такая ситуация. И мы надеемся, что стороны там шаг за шагом приближаются к ситуации, когда Южная Осетия получит автономию в составе Грузии. Это наше желание, наша политика.”
Как Bakililar.AZ отмечал ранее, само по себе в дипломатии очень важна последовательность, очередность и в них часто кроется истинное отношение к сторонам или лицам.
К примеру, то, что в российской прессе почти всегда пишут “Армения и Азербайджан”, а не наоборот, отображает их “объективность”. Ведь в алфавитном порядке, первым должен был бы писаться Азербайджан. Если по размеру, населению и т.д., то тоже Азербайджан. Если просто как пришло в голову, то должно было бы быть половина на половину.
По маршруту поездки М.Брайзы были сразу заметны наметившиеся приоритеты лица, претендующего на роль обьективного посредника.
Напомним, что М.Брайза поехал сначала в Ереван, до встречи с другими сопредседателями и своего позорного интервью в Москве, фактически дав армянам возможность оказать влияние на ход встречи сопредседателей. А в Азербайджан он направился, когда все уже было обсуждено просто поставить наше руководство в известность о своих решениях и о поисках новых компромиссов.
Удивляет то, что наше внешнеполитическое ведомство, МИД, не насторожилось по этому поводу еще тогда, когда был объявлен такой маршрут и не потребовал симметричного отношения.
Ну и чтобы читатель смог получить впечатление насколько неадекватен был М.Брайза в своем интервью, приводим полный текст ниже.
Кстати, вместо того, чтобы потребовать обьяснений у М.Брайзы по поводу этих высказываний, наш МИД выбрал удобную позицию: наши заявили, что они … не верят (!) тому, что господин Брайза делал подобные заявления.
Удобная позиция спрятать голову в песок.
Итак, текст интервью:
– Господин Брайза, на днях в Ереване вы заявили, что минская группа ОБСЕ близка к урегулированию Карабахского конфликта, основанного на трех основополагающих принципах Хельсинкского акта 1975 года. Не могли бы вы более подробно изложить ваше видение этого варианта урегулирования?
– Я думаю, что есть три главных принципа, которые повлияют на наши переговоры: отказ от применения силы, признание территориальной целостности государств и право на национальное самоопределение народов. Я считаю, что в каждом конфликте, будь то в Грузии, на Кавказе, в любом месте, в Абхазии, Карабахе, в Молдавии тоже, если люди ищут там мирное решение, то надо найти компромисс между этими принципами.
Я, к примеру, представляю страну, которая была основана сепаратистами. Спустя некоторое время другие страны признали нашу независимость, это нормально. Мы получили право на самоопределение.
И тогда же, в XVIII веке, спустя несколько лет, другие бывшие колонии, уже Испании, тоже нуждались в нашей помощи, чтобы мы признали их независимость. Но мы сказали: “Нет, спасибо, это не в наших интересах”. Они говорят: “Ну что вы, мы же признали вашу независимость!” Но мы ответили, что в каждом случае все подходы отличаются друг от друга.
– Думаю, что в Карабахе будут приятно удивлены, узнав, что его сравнивают с США, как с бывшей колонией времен борьбы за независимость.
– И в Армении тоже (смеется)…
– И все-таки, как можно в сегодняшних реалиях найти компромисс между сохранением территориальной целостности и правом на национальное самоопределение? Я имею в виду Карабах…
– Это задача лидеров. Право на самоопределение может дойти до обретения независимости или до автономии. И я как посредник и как дипломат не могу определить, какой статус будет, это не моя задача. Может, представители народа решат в будущем, что Карабаху хорошо быть независимым? А может, они решат, что хорошо быть частью Азербайджана с очень высокой степенью независимости?
Но это не моя задача. Могу сказать, что сегодня, согласно международному закону, мы признаем территориальную целостность Азербайджана. Идут переговоры, мы ищем компромисс…
– Таким образом, можно сказать, что тот вопрос, который, по моим сведениям, обсуждался на последней встрече президентов Армении и Азербайджана, — о так называемом плебисците, референдуме населения Карабаха…
– Я вижу, вы в курсе…
– Я стараюсь. Поэтому вы, наверное, не случайно обмолвились, что дело народов — выбрать вариант компромисса. Я правильно вас понял? Вы имеете в виду именно это: что-то типа референдума, плебисцита или то, как назвать такое волеизъявление?
– Я предпочел бы не комментировать подробности обсуждения, которое было между президентами. Но могу сказать, что да, время от времени возникает этот вопрос. По конституции Азербайджана референдум должен быть проведен с участием всех граждан Азербайджана. Если так, то что это бы означало для статуса Карабаха, какой был бы тогда результат?
И армянская сторона сейчас думает над этим, что лучше для нее, что будет означать этот референдум, если азербайджанская сторона в нем полностью участвует. А может, другое определение, другое слово? Которое отражало бы количество голосов или жителей, или бывших жителей Карабаха, которые могут принимать участие в голосовании. И это вопрос для президентов, не для меня.
– И это похоже на задачу исчисления квадратуры круга, то есть задача не решаемая…
– И это не главный вопрос. Я не утверждаю, что президенты решали этот вопрос. Но этот вопрос среди тех, которые должны быть решены.
– С этой точки зрения, можете ли сказать, какое процентное соотношение между нынешними жителями Карабаха и теми азербайджанскими беженцами, которые его покинули?
– Это тоже должно быть определено. Мы считаем, что есть право возвращения для всех беженцев, это принципиально. Но мы не можем форсировать решение этого вопроса. Президенты сами должны определить и решить: когда, каким образом, на каких условиях и так далее… Речь идет и об этом тоже.
– После недавних выборов в Карабахе избран новый президент. Насколько новое руководство Карабаха может повлиять на решение карабахского конфликта?
– Я еще не имел честь познакомиться с новым президентом Нагорного Карабаха. Но мы считаем, что не должно быть никакого влияния с его стороны на ход переговоров.
– Год назад сопредседатели Минской группы ОБСЕ заявляли, что наступает очень хороший период для поисков компромисса в решении конфликта, поскольку в обеих странах наступает электоральная пауза, одни выборы позади, а до других еще далеко, и политики могут принимать решения, не оглядываясь на избирательную кампанию.
– Да, правильно.
– Но надежды не оправдались, ничего достичь не удалось. Судя по вашим последним заявлениям, вы снова испытываете определенный оптимизм. И это несмотря на то, что в Армении начинается очередная предвыборная кампания, впереди президентские выборы. На что вы рассчитываете?
– Действительно, тогда была пауза. Тогда я начал работу в качестве сопредседателя Минской группы. Это хорошая работа, когда не надо работать, да? (смеется)… И мы в Минской группе сказали тогда: мы восстановим работу, когда президенты Армении и Азербайджана сами определят, какие шаги они захотят предпринять.
И они это сделали осенью прошлого года – был достигнут очень хороший прогресс на встрече в Минске в конце прошлого года (в рамках саммита СНГ. – Ред.). Уважаемый министр Сергей Лавров принимал в ней участие…
Я бы хотел подчеркнуть, что мы, Россия, США и Франция (представители этих стран являются сопредседателями Минской группы ОБСЕ по урегулированию конфликта в Карабахе. – Ред.) очень хорошо сотрудничаем.
В мае прошли парламентские выборы в Армении, перерыва в нашей работе не было. Мы просто не очень спешно вели в этот период переговоры, чтобы дать Роберту Кочаряну больше политического пространства для маневра.
Мы помним, что он пообещал – после этих выборов мы вернемся к теме. Но этого не произошло, оказалось, что в Санкт-Петербурге (Роберт Кочарян и Ильхам Алиев встречались там 9 июня с.г. во время неформального саммита СНГ. – Ред.) президенты так и не приняли очень важного решения. И я не могу назвать причину этого, у каждого президента есть свои импульсы, свои мотивы…
Но могу сказать одно: до конца этого года есть шанс. Я был в Ереване, я буду в Баку, и мы еще станем свидетелями духа конструктивного сотрудничества, хотя я не предскажу того, что решение будет найдено в этом году. Может быть, будет перерыв из-за выборов в Армении, Азербайджане, здесь, в России, в будущем году, но мы не сдаемся.
– Вы бы очень сильно удивили и меня и очень многих людей, если бы предсказали такой успех.
– Да уж… (смеется).
– Когда вы приводили пример Соединенных Штатов как страны, основанной сепаратистами, и вспоминали то, как хотели этим воспользоваться другие страны тогда, не имели ли вы в виду прецедент решения проблемы Косово?
Недавно кто-то из высокопоставленных представителей США заявил, что если Косово получит независимость, то этот прецедент не будет иметь никаких последствий для решения других конфликтов на территории СНГ. Хотелось бы понять логику этого отказа. К примеру, президент Путин настаивает на том, что аналогии совершенно очевидны, и пытается объяснять, почему. Американская сторона пока не объяснила точно, почему же нельзя проводить подобные аналогии…
– Мы не говорим, что нельзя, мы говорим, что не надо. Это не должно быть, но не запрещается. Если кто-то хочет, чтобы Косово стал прецедентом, то оно и будет прецедентом для него, для этого человека. Думаю, что многие здесь в России, и даже уважаемый президент Путин, лучше меня понимают Кавказ, и он не хочет, чтобы Косово стал прецедентом для Кавказа, это было бы ужасно, и для Северного Кавказа тоже.
Я просто не вижу логики — если одна группа сепаратистов получает независимость, то значит, все группы сепаратистов в мире получат независимость, и так будет до конца мира? Здесь нет логики. Это разные ситуации. Иначе, зачем мы ведем переговоры по Карабаху, если проблема Карабаха может быть решена по аналогии с Косово?
– Почему вы концентрируетесь на примере Косово для Карабаха? Насколько я понимаю, Путин в первую очередь имел в виду аналогии Абхазии и Южной Осетии с Косово.
– Косово не может быть прецедентом и для решения конфликтов в Грузии. Я только что принимал участие в очень интересных переговорах с российскими заместителями министра иностранных дел Карасиным и Грушко.
И мы все согласились с тем, что-то, что происходит в Косово, не должно повлиять на решение конфликта в Карабахе. Потому что эти конфликты далеки друг от друга. Поэтому, если мы сохраняем эту логику и Косово не станет прецедентом для Карабаха, значит, не существует универсальных прецедентов вообще.
Что касается Грузии, то там ситуация уникальная, как и вообще уникальна каждая такая ситуация. И мы надеемся, что стороны там шаг за шагом приближаются к ситуации, когда Южная Осетия получит автономию в составе Грузии. Это наше желание, наша политика. При этом я не утверждаю, что так и будет, но мы к этому стремимся.