Я с большим волнением читаю сообщения, которые идут и из Азербайджана, и из Армении, – сказал экс-посол Грузии в России, политолог Зураб Абашидзе.
Как сообщает AZE.az, руководитель грузинского института российских исследований, бывший посол Грузии в России Зураб Абашидзе прокомментировал Новости-Азербайджан ситуацию в регионе.
– Вы примете участие во встрече независимых экспертов России и Грузии, которая состоится в конце ноября в Москве? Какие у вас взаимоотношения с бывшими российскими партнерами?
– Взаимоотношения чисто на экспертно-личном уровне. У меня много друзей и знакомых в Москве, кроме того, есть круг экспертов, несколько моих коллег тоже из экспертного сообщества, поддерживаем связи, и в этот раз с ними встретимся в Москве.
– Как вы считаете, являются ли подобные встречи положительным импульсом на пути к нормализации грузино-российских отношений?
– В любом случае, подобного рода мероприятия несут пользу, а не наоборот. Мы общаемся, обмениваемся информацией о том, что у них происходит, что у нас, что возможно было бы сделать, чтобы выйти из этого тупикового положения. Ведь мы соседи, и мы нуждаемся в такой информации. Тем более что сейчас у Грузии и России дефицит информации о внутреннем положении. Но мне трудно судить о том, чему будут способствовать неофициальные обсуждения.
– Кстати, президент Михаил Саакашвили как-то в своем выступлении заявил, что КПП Верхний Ларс тоже определенным образом может способствовать восстановлению дипломатических отношений между Россией и Грузией. Как на ваш взгляд?
– Открытие этого контрольно пропускного пункта – это проявление элементарного прагматизма. То есть, это было сделано для того, чтобы люди ездили в Россию не через Баку, Стамбул, Киев, какие-то третьи страны, а для того, чтобы им не создавать такие проблемы, и это решение было правильным. Представьте себе, житель Казбекского района для того, чтобы попасть по ту сторону границы, должен приехать в Тбилиси, потом в Баку, затем в Москву, далее во Владикавказ. В 21 веке такие вещи уже не делаются.
Кроме того, есть какие-то грузы, которые носят чисто экономические интересы. Грузы, в конце концов, попадают и туда, и сюда, а цены на них, безусловно, из-за транспортных расходов выше. Поэтому думаю, что открытие этого пункта правильное решение. И опасение моих коллег преувеличено, что открытие шлагбаума даст отрицательный импульс какому-то процессу. Этот шлагбаум работал 5-6 лет назад, и ничего не было.
Ну а если кто-то боится, что оттуда войдут танки, это несерьезно. Тем более было оговорено, что транзитные грузы, предназначенные для Армении, не могут содержать в себе военные компоненты, да и сама Грузия в этом не заинтересована, так как часть этого груза может быть использована против самой Грузии, да и Азербайджан в этом тоже не заинтересован.
– Могут ли быть налажены взаимоотношения России и Грузии, если Москва сама не проявит в этом интерес?
– Разорвать отношения легче, чем их восстановить, особенно после того, как Россия признала независимость Абхазии и Южной Осетии. С нашей стороны предпринять такой шаг очень сложно, даже практически невозможно. Восстановить дипотношения, означает признать, легализовать ту ситуацию, которая сложилась, то есть признать новую реальность.
Как выражаются наши российские коллеги, признать независимость Абхазии и Южной Осетии, которые за исключением двух – трех стран в мире никто не признает. В этом и заключается тупиковая ситуация, при такой ситуации мы не можем пойти на восстановление дипотношений, так как это будет означать признание и примирение с этим.
Сейчас, насколько вам известно, Швейцария представляет интересы Грузии в Москве. И здесь, если будет какое-то движение, если Россия начнет выполнять международные обязательства, которые она взяла на себя, вывод вооруженных сил из регионов, то в этом случае могут быть рассмотрены какие-то формулы, варианты более высокого уровня отношений между нашими странами. В мировой практике есть такой опыт.
Сейчас Россия должна что-то предпринять, иначе грузинской стороне это будет совсем невозможно сделать. В соглашении Саркози и Медведева Россия взяла на себя обязательство вывести свои войска на те позиции, что она имела до начала военных действий. Но эти обязательства пока не выполнены.
У российской стороны логика такая: мы подписали эти соглашения, потом реальность изменилась, возникли два независимых государства, и отношения с ними строятся уже на двусторонней основе. Это не выдерживает критики…
– Как вы оцениваете политику Саакашшвили?
– Я говорил и до августа 2008 года, и после этого события, могу повторить, что с грузинской стороны были допущены серьезные ошибки в отношении России. Я видел, что многое делается неправильно, не было использовано много возможностей. Но по большому счету, основную ответственность за нынешнее состояние отношений между нами возложил бы на российскую сторону. Исторически Грузия была одним из самых надежных союзников, как в России, так и на Кавказе. Как российские политики добились того, что из Грузии сделали врага, мне очень сложно понять.
У меня есть не совсем серьезная математическая формула, каждая из сторон несет ответственность за что-то разрушенное, но в данном случае эта ответственность пропорциональна географическим размерам.
– Видите ли развязку в армяно-азербайджанском конфликте и может ли влиять разрешение этого конфликта на российско-грузинские отношения?
– Этот вопрос меня очень беспокоит, как и всех. Безусловно, разрешение армяно-азербайджанского конфликта, или серьезный прогресс в этом вопросе, вызовет позитивные сдвиги в отношении нашей проблемы. С другой стороны, если дела пойдут по деструктивному сценарию, это обязательно повлияет и на все другие регионы, поэтому я с большим волнением читаю сообщения, которые идут и из Азербайджана, и из Армении.
Мои коллеги политики говорят о возможностях боевых действий, что будет иметь тяжелейшие последствия не только для всего региона, но и в широком плане тоже.
Иногда я слышу некоторые заявления о том, что время от времени возрастает возможность возобновления боевых действий. К примеру, конфликтные ситуации на границах, перестрелки, напряженность в целом между двумя государствами и само состояние неразрешенности не снимает такую возможность. Это волнует меня, потому что это будет иметь тяжелейшие последствия для всего региона.