Эсклюзивное интервью AZE.az с известным грузинским политологом, председателем Международного центра по конфликтам и переговорам Георгием Хуцишвили.
– Многие политологи склоняются к мысли о том, что с затягиванием переговорного процесса по нагорно-карабахскому урегулированию возрастает вероятность войны. Официальный Баку однозначно дал понять, что более не намерен ждать… Обстановка накаляется постоянной напряженностью на линии соприкосновения войск, ежедневными перестрелками, какова вероятность «случайной войны», считаете ли Вы ситуацию взрывоопасной?
– Да, я считаю ситуацию взрывоопасной. То что мы в последнее время видим, это балансирование на грани войны. Правда, есть система сдержек и противовесов. позволяющая надеяться, что до войны дело не дойдёт; но подобная же система существовала и в Грузии перед августом 2008-го, но она, как мы видели, не сработала перед лицом «проактивных» действий Саакашвили в Цхинвали и последующей «непропорциональной» реакции России. В случае текущего армяно-азербайджанского противостояния запланированную войну я исключаю, но «случайную войну» допускаю. А уж если она случится, то будет уже всё равно, случайная она или неслучайная.
– Глава МИД Азербайджана заявил, что в ходе переговоров в Сочи были выдвинуты конструктивные идеи, ведется работа по конкретным вопросам. Это стало своеобразным ответом на утверждения о безрезультатности встречи. Как Вы прокомментируете трехстороннюю встречу президентов России, Азербайджана и Армении? Согласны ли Вы с мнением ряда политологов о том, что Россия однозначно перехватила инициативу в переговорах по нагорно-карабахскому урегулированию?
– Перед лицом многолетнего фиаско Минской Группы, там нечего было и перехватывать. Результаты встречи трёх президентов можно оценить двояко. Несомненным результатом Сочинской встречи является уточнение позиций и признание всеми сторонами некоторых реалий, например, необходимости поэтапного освобождения оккупированных районов Азербайджана за пределами Нагорного Карабаха.
С другой стороны, от Сочинской встречи до «дорожной карты» или плана действий ещё очень большая дистанция. Даже если и этот этап будет пройден, руководителям обеих южнокавказских стран придётся провести большую работу со своими обществами, чтобы любой взаимоприемлемый вариант решения имел шанс на успех. А в условиях взрывоопасности ситуации позиции, как правило, поляризуютя и компромиссы бывают непопулярны. Поэтому, сначала необходимо разрядить обстановку.
– Назначение Метью Брайзы послом США в Азербайджан вызвало бурю негодования в Армении. В Ереване Брайзу считают проазербайджанским, между тем, в бытность сопредседателем Минской группы ОБСЕ его неоднозначные высказывания вызывали недовольство, как в Азербайджане, так и в Армении. Одно безусловно – волевое решение президента США о назначении посла в Азербайджан наперекор проармянски настроенным конгрессменам – важное событие. Отсутствие посла США в Азербайджане вызывало непонимание в Баку. Как Вы считаете, что подвигло Барака Обаму принять такое решение и чем, на Ваш взгляд, вызвано ярое негодование армян в связи с назначением Брайзы?
– Брайза был известен в годы бытности сотрудником Госдепа, отвественным за Грузию, как жёсткий сторонник курса президента Саакашвили, что транслируется не только как жёсткий курс по отношению к сепаратизму и де факто властям, но и как жёсткий курс в отношении России и российского влияния на Кавказе. В этом плане неудивительно, что его назначение послом в Азербайджане вызвало негодование а Ереване.
Что же касается того, что побудило Президента Обаму принять решение, выглядящее работающим в направлении дисбаланса, то здесь мы сталкиваемся с внутренними критериями продвижения, перевода и выдвижения дипломатов для работы в пост-советском пространстве, которые не всегда ставят во главу угла реакции соседей по региону. Я не думаю, что решение Обамы отражает какой-либо запланированный крен в региональной политике США.
– Ходит много разговоров вокруг продажи Грузией участка газопровода, по которому российский газ поступает в Армению. Госнефтекомпания Азербайджана упоминается в числе наиболее вероятных покупателей, какие политические дивиденды может получить от этого Азербайджан, учитывая ситуацию в регионе? Не кажется ли Вам ажиотаж вокруг данного газопровода, созданный армянами и их паническими страхами, что называется, высосанным из пальца?
– По этому вопросу у меня, к сожалению, мало информации.
– Грузия, как и Азербайджан, подверглась агрессии, часть территорий и Грузии, и Азербайджана оккупированы, однако реакции международных посредников на оккупацию разнятся: если в случае с Грузией Запад однозначно признает оккупацию, призывая к выводу оккупационных войск с грузинских территорий, то в случае с Азербайджаном посредники не так категоричны. До сих пор сопредседатели Минской группы не назвали Армению агрессором, всякий раз избирая расплывчатые формулировки. В частности, до сих пор не обнародован отчет оценочной миссии, посетившей оккупированные земли Азербайджана. Как Вы считаете, с чем связан такой двойственный подход к одинаковой проблеме – оккупации территории одного государства другим государством?
– Я думаю, что на это есть несколько причин. Первая – формулировки и оценки, используемые Минской группой, сложились в начале 90-х годов и во многом отражают ту ситуацию, а не теперешнюю. То есть здесь играет свою роль инерция и нежелание диломатов брать на себя ответственность переоценки и переформулировки параметров конфликта. Немаловажно участие в руководстве Минской группы России, желающей сохранить рычаги влияния и на Армению и на Азербайджан.
Вообще, выбор на роль посредника в урегулировании конфликта крупнейшей региональной державы, преследующей собственные интересы в конфликте, шло против всех международных стандартов, но, как говорится, «юпитеры» не согласовывают свои действия с «быками». То же было в течение долгого времени и в случае Грузии, но августовская война 2008 года резко изменила ситуацию, и стало возможным называть многие вещи своими именами.
– И последний вопрос: каким Вы представляете урегулирование нагорно-карабахского конфликта?
– Краткосрочного решения карабахского вопроса не существует. Самое большее, чего можно достичь в краткосрочной перспективе, это развитие фактора доверия к межгосударственным решениям и признание реальной картины расстановки сил и приоритетов в регионе, что потребует беспрецедентной политической воли лидеров и их готовности «проталкивать» в дискуссии с собстенными обществами непопулярные решения.
Я вижу долгосрочное решение южнокавказских конфликтов в результате процессов региональной интеграции, в частности, вследствие смены антагонизма на прагматизм и развития общего видения региональной безопасности.
В результате этих процессов, опять же в долгосрочной перспективе, должны развиться над- или межгосударственные структуры управления регионального масштаба, в которые поэтапно должнв интегрироваться непризнанные территории.
В результате должна получиться структура, напоминающая в некоторых чертах Евросоюз, внутри которой преодолевается традиционное понимание госграницы и билатеральной оси центр-автономия. Разумеется, на фоне современного состояния российско-грузинских и армяно-азербайджанских отношений всё это выглядит как фантазия, но со временем многое может измениться.