Александр Караваев: война в Карабахе – как шаг к миру

Известный российский эксперт Александр Караваев считает, что путь к мирному сосуществованию Азербайджана и Армении неизбежен.

Второго апреля 2016 года произошло самое крупное по участникам и потерям боевое столкновение ВС Азербайджана и Армении, с момента подписания перемирия в мае 1994 года, пишет AZE.az. События этого года – столкновение в ночь с 24 на 25 февраля и артобстрелы по всей линии соприкосновения, с официально подтвержденной гибелью военнослужащих как с одной стороны, так и с другой, вновь напомнили о возможном повторении “апрельской войны”, отмечает аналитик на портале «Москва-Баку». Станут ли такие боевые эпизоды регулярными, каковы последствия и как их вписать в стратегию мирного сближения?

После апреля

Прогнозы экспертов о возможности повторения подобного по силе столкновения, разделяются только в деталях. Многие, если не большинство считают, что пауза после апрельского конфликта прошлого года продлится и в большей части этого года. Действительно, число жертв февральских столкновений 2017 года все же не сопоставимо с апрельскими боями. Известный дисбаланс в пользу Азербайджана, возникший в результате поставок современных российских вооружений и других закупок Баку в Израиле, ЮАР, Беларуси, частично снизился после появления в Армении четырех установок ракетных комплексов “Искандер” (с непонятным юридическим статусом), Но похоже, судя по последним заявлениям президента Алиева на недавней встрече с военнослужащими, этот фактор не очень-то и способен сдержать Азербайджан.

Как долго продлится пауза до следующих масштабных боевых действий, неясно, понятно лишь то, что ее будут заполнять регулярные столкновения, работа разведывательно-штурмовых групп, стрельба снайперов. Профилактические поездки в регион сопредседателей Минской группы ОБСЕ (как это было на прошлой недели) вряд ли могут иметь долгосрочный эффект…

После апреля 2016 года проявился алгоритм действий Москвы. Публикации данных о поставках российского вооружения в Азербайджан в 2011-2012 годах стали основой предположения о том, что Москва готова к тому, что конфликт может быть обострен вплоть до ведения локальных боевых действий. По итогам апрельской войны нужно признать, что это так и было.

Понятно, что мы не можем знать, как именно Москва рассматривает свою способность контролировать ситуацию в Карабахе, действительно ли она допускает боевые действия или не в состоянии вмешаться в события чисто технически, исходя из того, что локальное столкновение длится всего несколько суток.

На мой взгляд, Москва все же допускает локальные бои, иначе она просто не продавала бы Азербайджану современное вооружение. Есть и другая точка зрения, что бой идет, в определенный, заранее непредсказуемый по продолжительности промежуток времени, пока между президентами устанавливается коммуникация, так как нет других способов реагирования, кроме непосредственных звонков между лидерами Азербайджана, Армении и России: уходит заметное время на то, чтобы Саргсян позвонил Путину, а тот позвонил Алиеву для прекращения боевых действий. Несмотря на все средства связи, доступ к Москве не настолько открытый, чтобы Ереван мог напрямую выходить на Кремль “прямо сразу”.

Наконец, нужно принять во внимание и такую интерпретацию – Путин политик такого масштаба, что вряд ли бы он просто так допускал обострение в Карабахе и наверняка вмешался бы, ведь у России достаточно средств объективного контроля для того, чтобы видеть и понимать, что там на самом деле происходит. Если Путин не вмешивается, значит, у Баку есть определенный карт-бланш на действия на территории оккупированных районов Карабаха для изменения сложившихся балансов, дабы с новых переговорных позиций строить диалог с Ереваном.

На переговорный процесс прямо это не влияет, меняется лишь политическая атмосфера, настроения лидеров и включение темы в другие вопросы треугольника Россия-Армения-Азербайджан, чья основная тематика находится в плоскости экономических и бизнес-интересов, замыкающихся на Россию. Эта тематика, кстати, дополняет и периодически вносит свои коррективы в ход взаимодействия трех стран.

Многие ожидают, что экономическое и торговое взаимодействие в треугольнике должно привести к тому, что Россия изменит характер конфликта, снизит его интенсивность, приведет стороны к непосредственному решению, но пока этого нет. Происходит обратное: конфликт вклинивается в текущие дела между Баку и Москвой, Ереваном и Москвой, оказываясь раздражающим фактом. Но, Россия закрывает на него глаза, видимо, имея некую стратегию, контролируя проблему в более широких границах и давая свободу действий Баку по локальным моментам.

То, что на данный момент освобождение ряда азербайджанских земель не привело к изменениям на уровне переговоров, не столь важно, так как речь идет о малых шагах, о совокупности набора действий, результат которых мы можем увидеть только через некоторое время. Главное, с точки зрения Баку то, что в случае успеха Азербайджана в подобных локальных боях, при росте обострения на всей линии фронта, общественное мнение в Армении накапливает упреки в адрес своего военно-политического руководства, а круг сторонников идеи диалога с Азербайджаном расширяется. Особенно, когда Баку выигрывает на поле боя.

Современные коммуникации позволяют общественному мнению быть как бы “на переднем рубеже” развития событий, так что локальная “победа” той или иной стороны сильно влияет на общественную атмосферу.

В Армении, за истекший год, а он пришелся на ожидание парламентских выборов, сложившаяся ситуация дополнительно повлияла на предвыборную поляризацию. С одной стороны, был рост патриотических и националистических интонаций, с другой стороны, стали более слышны аргументы сторонников договора с Азербайджаном, пусть властями они пока и не услышаны.

Сторонники усиления военной машины и армии Армении перед лицом возможных действий Азербайджана всегда существовали, и сейчас их количество в определенной мере увеличилось – но в то же время выросло и число тех, кто полагает, что риски от обострения нагорно-карабахского конфликта не позволяют рассчитывать на продолжение статус-кво, а именно в надежде закрепить его в неопределенном будущем в виде признанного государства или снижения остроты проблемы как таковой. Лидером этой условной группы можно назвать бывшего президента Левона Тер-Петросяна, лидера Армянского Национального Конгресса.

После “апреля 2016” сторонники диалога с Азербайджаном не получили превосходства в обществе, но и не были разгромлены. Пока идея диалога с Азербайджаном увлекает лишь часть общества, скорее всего элиты из старшего поколения. Завтрашние выборы в парламент покажут не слишком значительное число сторонников программы АНК и сочувствующих им сил (скорее всего около 5%-7%). С другой стороны, если противостояние с Азербайджаном становится более острым, количество сторонников нормализации отношений должно снизиться, но этого не произошло: меньше их не стало, и, возможно, среди элит позиция диалога с Азербайджаном все-таки получает определенное расширение, несмотря на рост патриотического и национального духа.

Переговоры и боестолкновения – для Баку это две стороны одной медали, как ни звучит парадоксально. Это комплексное движение с использованием различных механизмов в направлении того, как Азербайджан видит разрешение нагорно-карабахского конфликта. Военные действия будут, сейчас это очевидно, но в то же время будет развиваться диалоговая платформа, расширение экономических программ и доведение до населения способов экономического обустройства в Карабахе. Сейчас речь идет о том, что эти линии разводятся, дабы показать, что военный способ не снимается с повестки дня и всегда будет представлять фактор влияния и давления, при этом, одновременно, новые гражданские и экономические инициативы будут поощряться и нарастать.

Как может выглядеть мир?

С моей точки зрения, путь к мирному сосуществованию неизбежен, потому как главный вопрос конфликта – государственное размежевание между Арменией и Азербайджаном, был решен в 1991 году. Два государства-соседа, пусть и столь разных, неизбежно придут к способу сосуществования рядом или даже “вместе” в рамках глобальных структур интеграции.

Сразу нужно оговориться, что это длительный путь – на долгие десятилетия. На этом пути будут падения – в военные конфликты разной степени интенсивности, будут внутренние и внешние потрясения.

На кого можно ориентироваться в этом процессе?

Типология не вполне хороший помощник, по причине усреднения и выпадения важных “локальных” нюансов, но тем не менее. Определенным эталоном на который можно ориентироваться политикам мог ли бы стать современные турецко-греческие отношения. Современной Греции и Турции удалось найти способы обустройства своего совместного присутствия не только в военном блоке НАТО, но также в большинстве европейских программ модернизации и развития. И все это несмотря на существующие давние разногласия. На мой взгляд, если бы проект Евросоюза получил больше “спокойных лет” в своем развитии, без давления нынешних кризисов, Турция стала бы полноправным участником евроинтеграции наравне с Грецией.

Ближайшими по времени моделями совместного существования Азербайджана и Армении была советская: в рамках Советского Союза коллективными силами партийного аппарата КПСС (идеологии и пропаганды), КГБ и МВД (силовиками), целенаправленной образовательной политикой удалось создать работающий на протяжении десятилетий совместный дом.

Несмотря на крах СССР, нужно признать этот опыт интеграции успешным, по данной дискретной теме общенационального строительства на протяжении одного поколения, хотя, конечно, не идеальным.

Таким образом, мы видим, что с участием внешнего фактора: будь то принудительного (обязательного или регламентированного) характера, либо фактора внешнего суперинтеграционного характера – модели сосуществования антагонистов, таких как Армения и Азербайджан, принципиально возможны.

Проблема в инсталяции механизмов для подобного длительного “принуждения” или мирного терраформирования социально-политического поля. То есть, это вопрос баланса принудительных и стимулирующих мер. К сожалению, за рядом локальных практик общественных структур финансируемых евроинститутами (диалоговые программы ЕС), и ряда возможных проектов, (обсуждаемые инфраструктурные сопряжения, предлагаемые Москвой), пока вокруг карабахского конфликта такова баланса не сложилось.