Новруз был известен в Персии Ахеменидов, впоследствии разбитой Александром Македонским. Об этом пишет Артем Кречетников для BBC.
День весеннего равноденствия, когда год поворачивает на лето, стал праздником солнца, будущего урожая, и вообще торжества жизни, а также началом нового года по солнечному календарю.
Некоторые авторы связывают его установление с великим вероучителем VI века до нашей эры Зороастром (Заратустрой), но доказательств этому нет. Более чем вероятно, что Новруз придумал народ.
19 февраля 2010 года Генассамблея ООН единогласно признала Новруз и его традиции частью культурного достояния человечества.
По словам автора статьи, самые исконные праздники коренятся в природе. Солнце, огонь, земля, вода, урожай, рождение новой жизни, неизменный астрономический круговорот – ничего другого не выдумаешь.
Азербайджанская молодежь в первую ночь Новруза разводит костры и прыгает через них – совершенно как славянские парни и девушки на Ивана Купалу.
По мнению автора, больше всего у Новруза сходства, и содержательного, и внешнего, с христианской Пасхой: “Оба праздника близки по времени и несут в себе мощное жизнеутверждающее начало. Обильный стол, за которым алкоголь заменяют домашние сладости (угощаясь, люди желают друг другу, чтобы наступивший год был таким же сладким). Обилие свечей. Крашеные яйца и традиционная игра на прочность скорлупы.
Контактные поздравления: русские целуются, казахи крепко пожимают руки, причем непременно обе. Во время Новруза нельзя ругаться, желать кому-то зла, обижать людей и убивать животных. А еще накануне положено прибраться в доме и раздать долги. Отличие состоит в том, что православные после крестного хода и всенощной расходятся и дальше празднуют в кругу семьи, а Новруз на всем протяжении сопровождается гуляньями, музыкой, балаганными представлениями и спортивными состязаниями, напоминая, если продолжить параллели со славянскими обычаями, скорее, Масленицу”.
“Судьба у Новруза и Пасхи при коммунистах тоже оказалась общей. Правда, в Великороссии большевики с самого начала рассматривали любую приверженность национальным традициям как контрреволюционный шовинизм, а с бывшими “угнетенными нациями” сперва пытались заигрывать. Журналист Зульфугар Ахмедзаде напоминает, что в 1921 году орган ЦК Компартии Азербайджана сообщал о вручении школьникам подарков в день Новруза, а в 1925-м он был на короткое время признан официальным праздником республики.
Но к моменту “великого перелома” всех привели к общему знаменателю. Члены Союза воинствующих безбожников ходили по улицам и брали на карандаш отмечающих хоть Пасху, хоть Новруз.
В 1967 году, после почти 40-летнего перерыва, Москва разрешила публично отпраздновать его в Азербайджане и Узбекистане, но с условием, что слово “Новруз” упоминаться не будет.
Происходящее назвали “праздником весны”. Возник небывалый прежде персонаж: гарцующая верхом девушка, олицетворявшая ту самую Весну. По мнению жителей, образ подсказала организаторам русская Снегурочка”.
Автор также отмечает: “В разговоре со знакомым, родившимся в Баку, я недавно заметил, что идеал межнациональных отношений – это когда в районах смешанного проживания люди вместе отмечают и Пасху, и Новруз. И представьте, он сказал, что во времена его детства так и было! Старшие обязательно относили соседям традиционное печеное-пай и тарелку с пророщенной пшеницей, а те угощали на Пасху пирогами”.