Эксперт считает, что рамочный мирный договор в современных условиях Баку и Еревану подписать будет очень сложно.
Как передает AZE.az, Caliber.Az публикует интервью c профессором политологии Университета штата Теннесси (США) Андреем Коробковым.
– Директор ЦРУ Уильям Бернс посетил Москву, встретился с секретарем Совета безопасности России Николаем Патрушевым. Каковы цели визита главы ЦРУ в Россию? Какие вопросы, на ваш взгляд, поднимала американская сторона на встрече?
– Прежде всего надо сказать, что Бернс – наиболее квалифицированный представитель администрации Байдена с точки зрения знания и понимания российско-американских отношений, чего не скажешь о многих других высокопоставленных чинах в окружении президента США. Поэтому он хоть и возглавляет ЦРУ, но во многом выполняет внешнеполитические задачи.
Бернс приехал с несколькими целями. Во-первых, прощупать вообще, какие перспективы есть у улучшения отношений и есть ли они в принципе. Кроме того, его, конечно, очень интересует ситуация вокруг иранской ядерной сделки и попытка администрации Байдена вернуться к этой сделке после того, как Трамп практически разорвал отношения с Ираном.
Второе, это вопрос терроризма и последствия коллапса контроля над Афганистаном и позорного ухода этой администрации из страны, что оказалось очень серьезным ударом по престижу США и лично Байдена.
И третье, думаю, это вопрос хакеров, кибербезопасности, кибертерроризма и попытки установить какие-то относительно рабочие отношения между спецслужбами обеих стран. Есть, естественно, и другие вопросы, но, думаю, что вот эти являлись главными.
– В отношениях НАТО и России тоже растет напряженность. Североатлантический альянс принял решение сократить численность российского представительства при штаб-квартире НАТО в Брюсселе до десяти человек. Ответ России не заставил себя долго ждать и было принято решение приостановить работу своего постоянного представительства при НАТО, деятельность военной миссии связи НАТО и информационного бюро НАТО в Москве. Такое ощущение, что отношения НАТО и России все больше и больше скатываются к ситуации, при которой стороны словно собираются выйти на тропу войны…
– Дело в том, что европейцам совершенно очевидно, что Байден продолжает стратегическую политику Трампа, несмотря на многолетнюю борьбу с ним и заявления о том, что политика демократов будет во всем противоположной политике Трампа. На самом деле абсолютно ясно, что США продолжают переносить центр своей военной и вообще глобальной стратегии из Северной Атлантики и Европы в Северный и Тихий океаны, что Китай становится главным оппонентом США, именно там строится новый военный альянс. Это вот было совсем недавно с Австралией и Великобританией. Европейцы чувствуют себя крайне нервозно. Они понимают, что теряют свою ценность для США. Поэтому им необходимо создать какую-то новую напряженность для того, чтобы продемонстрировать американцам, что Россия по-прежнему «опасна», что надо сохранять американское присутствие в Европе, надо помогать европейцам и, главное, надо сохранять свою приверженность 5-й статье Североатлантической декларации, которая заявляет, что атака на любого члена НАТО является атакой на всех членов НАТО.
Поэтому тут инициатива во многом как раз лежит на европейцах, которым, как ни странно, нужна определенная степень напряженности с тем, чтобы сохранять американское присутствие в этом регионе и в создании и наращивании каких-то структур безопасности в отношении России.
Насколько эффективна будет эта стратегия, сказать пока трудно. Дело в том, что мы знаем, что в середине 21-го века, то есть через 30 лет среди ведущих экономических держав мира останутся только две европейские страны. Причем они будут занимать 9-е и 10-е места. Это Германия и Великобритания. К концу века этих стран в списке вообще не будет. Соответственно Европа теряет и военное, и экономическое, и политическое значение. В этой ситуации, естественно, растет нервозность, растет желание сохранить альянс, свою ценность для главного стратегического партнера США.
Как американцы будут реагировать на это, покажет будущее. Пока мы видим, что Байден по сути дела послал тот же сигнал европейцам во время своего визита, что и Трамп в свое время. То есть он ясно дал понять, что для США главное сейчас – это Тихий океан. Что европейцы больше не являются равными для США и между собой. Есть важные страны: Германия и Великобритания, а есть страны, которые все больше переходят из категории партнеров в категорию клиентов, и, естественно, отношения и тон разговора с ними будут меняться.
– Союзники США в Европе, на Тихом океане оказывают влияние на Белый дом, чтобы предотвратить переход Соединенных Штатов к принципу неприменения ядерного оружия первыми. Они думают, что это может придать смелости России и Китаю. Такое сообщение на днях опубликовала газета Financial Times. Сейчас администрация Байдена анализирует политику США в отношении применения ядерного оружия. Есть необходимость в изменении политики в отношении применения ядерного оружия? Может ли она измениться?
– Дело в том, что США с напряжением смотрят на очень быстрый военный и экономический рост Китая, а также на его активность как в отношении Тайваня, так и спорных территорий в морях, омывающих Китай. Это сигнал Китаю, что «мы готовы будем применить ядерное оружие, если вы нарушите правила игры, которые существовали в последние десятилетия». В отношении России иная логика. Возрастает напряженность в Северном Ледовитом океане. Возможно возникновение серьезных территориальных и экономических споров. Американский подход состоит в том, что Россия, как страна, в принципе более слабая и с точки зрения экономики, и с точки зрения военных расходов, имеет больше стимула для применения ядерного оружия первой. Поскольку она, с точки зрения американцев, будет избегать массированной войны с применением обычных вооружений. И поэтому делается такой посыл, что учтите, мы сами будем готовы применять ядерное оружие, если дело дойдет до конфликта. Третьим компонентом этой стратегии являются общие опасения возможности какого-то альянса между Россией и Китаем, который мог бы серьезно изменить общий баланс сил. Экономическая мощь Китая, его огромные людские ресурсы и военная мощь России плюс гигантская территория этих стран.
– На официальном уровне Россия и Китай заявляют, что не собираются создавать какой-то военный союз…
– Да, и создать его было бы очень трудно. Потому что их интересы различны, существует потенциал для взаимных претензий. В том числе и территориальных. Это в глазах смотрящего. То есть американцы тут тоже создают свою виртуальную реальность и как это было 70 лет назад с созданием системы сдерживания Трумэном, всегда в головы оппонентов вкладываются мысли, которых у них может и не быть. В целом они исходят из того, что Китай имеет очень большие амбиции, в том числе территориальные. Что он может быть готов к применению оружия, в том числе оружия массового поражения. Это совсем не значит, что эти две страны реально имеют такие планы. Но американское командование исходит из того, что у них такие планы могут быть и даже есть.
– К каким странам у Китая есть территориальные претензии?
– Практически ко всем своим соседям. Где-то они совершенно открыты, как это имеет место с островами и экономическими зонами вокруг них, Вьетнам, Корея, Малайзия и Филиппины. Китай строит искусственные острова, потенциально расширяя контролируемую акваторию и экономические зоны. Это абсолютно реальная ситуация и американцы крайне напряженно смотрят на эту тенденцию и на попытки Китая создать военно-морские базы в ряде стран Южной Азии и Восточной Африки.
– Позвольте перейти к нашему региону – Южному Кавказу. Как вы оцениваете перспективы урегулирования армяно-азербайджанского противостояния? Могут ли Армения и Азербайджан подписать мирный договор при посредничестве России?
– Это будет очень сложно сделать прежде всего для армянского руководства. Поскольку это будет означать признание уже легально тех потерь, с которыми Армения столкнулась в ходе последней войны. Мне кажется, что более вероятно достижение каких-то компромиссных формул, но не имеющих юридической силы международного договора. Здесь будут какие-то узко прочерченные договоренности, протоколы. Но вот такой рамочный мирный договор в современных условиях подписать будет очень сложно. Те политики, которые его подпишут, рискуют своим будущим.
– Могла бы Россия и другие внешние игроки посодействовать в этом вопросе?
– Все игроки могли бы посодействовать в этом вопросе. Вопрос в том, каковы их собственные интересы, как им легче будет сохранить и усилить свое влияние на игроков в этом регионе. Все они будут говорить о том, как они стремятся к достижению такой долгосрочной договоренности, к подписанию договора, а как они будут реально стремиться к достижению договора, это уже другой вопрос.
– В трехстороннем заявлении, подписанном по итогам Второй Карабахской войны, есть пункт, что Армения должна обеспечить транспортное сообщение между западными районами Азербайджана и Нахчываном. Армянская сторона пока что противится, нет полного одобрения на запуск этого проекта с ее стороны. В Азербайджане уже стали предпринимать реальные шаги в области создания этого коридора. Чего ждать от армянской стороны, на ваш взгляд?
– Это одна из проблем подписания рамочного договора. Подписав такой договор, стороны признали бы существование какого-то коридора и заранее дали бы гарантии безопасности в этом коридоре. Тут гораздо более вероятны какие-то полуформальные договоренности и существование таких коридоров всегда создает возможности для создания напряженности или, наоборот, улучшения отношений с одной или обеих сторон. Это будет очень долгая и болезненная стадия таких договоров, когда будет делаться шаг вперед, два шага назад и наоборот. Мы знаем много таких примеров в мировой истории. Вот и существование анклавов, и даже существование приграничных территорий. Например, как мы видим с той же и Курильской грядой, и сербскими районами в Косово, целый ряд подобных ситуаций по всему миру.
– Но тут есть два момента: во-первых, дорогу будет контролировать Россия, а второй момент – создание транспортного сообщения оговорено в трехстороннем заявлении…
– Таких оговоренных соглашений в мировой практике было масса. Это само по себе еще ничего не гарантирует. Это просто декларация о намерениях, а не жесткая договоренность. Но в этой ситуации как вы описали, Россия естественно будет заинтересована в том, чтобы такой коридор функционировал, поскольку это дает ей статус миротворца и механизм контроля в отношении обеих стран. Поэтому это нечто гораздо весомое. Но посмотрим, как это будет развиваться.