Что лучше – сильная или слабая национальная валюта? При всей своей кажущейся простоте однозначно на этот вопрос ответить трудно. С одной стороны, сильная валюта – гордость страны, свидетельствующая о мощи ее. Но это только на первый взгляд. В любой стране есть две большие группы людей, желающих укрепления или ослабления своей национальной валюты.
В замкнутой экономике, которую мы пережили, эта проблема особенно не проявляется, а с переходом на открытую экономику она приобретает основополагающий характер.
Как сообщает AZE.az со ссылкой на haqqin.az, у нас эта тенденция особенно усилилась в последнее время, когда внешнеэкономические отношения стали играть, можно сказать, решающую роль в развитии экономики. А так как экономика давно уже перестала ориентироваться лишь на кажущиеся, но не всегда эффективные внешние факторы, то остановимся и на другой стороне этого вопроса.
Манат – не догма, а товар
В сегодняшнем мире есть один общепринятый эталон денег – американский доллар. Причем, в разных странах доллар имеет разную покупательную способность. В одной стране на каждый доллар можно купить меньше товара, а в другой – больше. То есть курс той или иной валюты к доллару не всегда показывает ее истинную цену. И в настоящей статье мы хотим проанализировать эту проблему в условиях Азербайджана.
Азербайджан в мировой экономике не является каким-то отдельным островком. У нас, как и во всех остальных странах имеются определенные социальные группы и группы бизнеса, интересы которых в этом вопросе расходятся диаметрально противоположно.
В то же время в целом в обществе существуют какие-то общенациональные интересы, важнейшим из которых можно назвать объявленный государственный курс экономической и социальной политики. И курс национальной валюты (маната) в любом случае (даже если для этого придется использовать косвенные пути) должен отвечать этим интересам.
Теоретически курс национальной валюты должен определяться на бирже, практически это тоже происходит на бирже. На рынке спрос и предложение определяют истинную цену любого товара, а деньги есть такой же товар. Но если придерживаться такой «догмы», то в тучные годы курс нашего маната (без вмешательства Центробанка) мог бы держаться примерно на уровне 20-30 гяпик за доллар – доллар на рынке значительно превалировал над манатом.
Или возьмем начало нынешнего года, когда курс маната мог опуститься ниже 1,9 доллара. Но опять-таки, если бы не было вмешательства ЦБА. Понятно, ЦБА всегда старается сохранить некую стабильность (устойчивость) маната, что в целом верно даже для открытой рыночной экономики.
Значит, в какой-то ситуации официальный курс маната может отклониться от своего рыночного курса, причем, иногда значительно. Но в таком случае напрашивается вопрос: насколько оценен или недооценен наш манат по отношению к доллару в конкретный отрезок времени? И решение этого вопроса может стать уже одним из важнейших факторов для отечественной экономики.
Как же установить степень оцененности маната?
Это можно определить по паритету покупательной способности (ППС) нашей национальной валюты, которая рассчитывается для всех государств, в том числе и для Азербайджана, Международным валютным фондом и Организацией экономического сотрудничества и развития. В основу этих расчетов входят корзины товаров и пропорция цен этих корзин.
В США валютный курс как бы по определению составляет 100%. У стран Запада, или у так называемого «золотого миллиарда», валютный курс выше ППС, а у всех развивающихся стран, в том числе и в Азербайджане, он ниже ППС. Где-то он на 20% ниже, а где-то в два раза, как и у нас, в соседней России и ряде стран СНГ. Вообще-то недооценка нацвалюты характеризует слабость экономики, и говорит о том, что страна еще больше погружается в трясину экономической отсталости.
Для среднего читателя все это, может быть, и несколько сложно. Чтобы облегчить ему работу, попытаемся эту теорию объяснить простым и всем доступным понятием «Биг-Мак», которое уже вполне утвердилось в международном экономическом сообществе.
Расчеты на основании индекса «Биг-Мак» начал вести журнал The Economist с 1986 года. По данному индексу можно сравнивать покупательные способности и курсы национальных валют стран, где имеются рестораны Макдональдс, по отношению к доллару США.
К примеру, сегодня цена на «Биг-Мак» в США составляет 5,2 доллара, а в Азербайджане – 3,95 маната или 2,32 доллара. И если вести расчеты по этому принципу, справедливый курс маната сегодня должен составлять 76 гяпик (3,95 маната: 5,2 доллара). Таким образом, по индексу «Биг-Мак» наш манат недооценен на 55% (примерно настолько же недооценен и российский рубль, о котором мы говорили выше).
Хотя расчеты по «Биг-Мак» в каких-то кругах могут посчитать и весьма неграмотными, на практике этот показатель очень близок к паритету покупательной способности разных стран, которые рассчитываются международными организациями.
Дело в том, что для изготовления «Биг-Мак» во всех странах применяются одни и те же ингредиенты. А при расчете паритета покупательной способности учитываются все виды товаров и услуг. Но применяемые в «Биг-Мак» ингредиенты (хлеб, лук, мясо, сыр, маринованные огурцы, салат, кунжут и др.) как раз и относятся к наиболее востребованным продуктам питания, которые употребляются во всех странах.
Поэтому эксперты часто прибегают к услугам «Биг-Мак», так как этот показатель можно рассчитать в любое желаемое время и в целом судить о состоянии рынка. А ППС, являющийся весьма трудоемким процессом, рассчитывается международными организациями раз в 2-3 года.
Теоретически валютный курс нацвалюты в открытой экономике с течением времени должен приближаться к ППС. В то же время на практике такая «догма» встречается редко. В ряде стран курс нацвалюты занижен, в других – завышен. Хотя и эти отклонения каким-то образом должны быть мотивированы. В частности, в Азербайджане курс маната, как отмечено выше, недооценен более чем в два раза.
Казалось бы, хуже некуда. В то же время такая недооценка маната позволяет экономике страны в короткие сроки переориентироваться на импортозамещение. И президент Ильхам Алиев в такой ситуации избрал верный путь – использовать пониженный курс нацвалюты в качестве мощного инструмента для достижения своей стратегии.
Если нам удастся воспользоваться выпавшим случаем и поднять производительность труда, то само импортозамещение одновременно приведет и к росту экспорта. Таким образом, развивая импортозамещение, мы станем развивать и внутреннюю экономику в целом.
Если бы не девальвация…
Импортозамещение, вообще, имеет важное значение. В тучные годы мы тратили на импорт полтора десятка миллиардов долларов в год. Правда, сегодня эта сумма значительно сократилась, но все равно измеряется миллиардами долларов в год.
Откуда же образовался у нас гигантский объем импорта, который сегодня власти желают не только обуздать, но и добиться с помощью его замещения прорыва в экономике? В тучные годы мы развивались за счет нефтяного экспорта, в течение десяти лет страна выстраивала свою экономику под однобокий экспорт, а не под удовлетворение внутренних потребностей за счет развития внутреннего производства.
Поэтому у нас и получил такие гигантские масштабы импорт – сверхдоходы были столь высоки, что власти в какой-то степени проигнорировали необходимость развития тех отечественных отраслей, которые направлены на удовлетворение внутренних потребностей.
Недооценка маната имеет и обратную сторону. Сегодня многие критикуют власти за проведенные девальвации маната, что, действительно, сильно ударило по населению и экономике в целом. Но что могло произойти, если бы власти на это не пошли – об этом, к сожалению, мало кто задумывается. А произошло бы вот что.
Наши традиционные партнеры, уже успевшие девальвировать свои нацвалюты, заполонили бы наш рынок своими дешевыми товарами, что могло нанести непоправимый удар по реальной экономике в краткосрочном и среднесрочном периоде. Мы вовсе не такие ярые сторонники девальвации маната и не собираемся с высоты сегодняшнего дня указывать возможные пути для менее болезненного выхода из той ситуации. Но надо все же отметить, что, приняв предварительные меры правительство могло бы все же пойти на девальвацию, но с гораздо меньшей потерей валютных резервов ЦБА.
С другой стороны, для широкого импортозамещения требуется такая же широкая индустриализация. Но при заниженном курсе маната импорт, в том числе и ввоз машин и оборудования, дорожает. Однако, даже подорожавшие инвестиции в таких условиях оправдывают себя, так как при заниженном курсе маната отечественная продукция становится более конкурентоспособной. В результате мы можем больше выиграть на конкурентоспособной продукции, чем потерять от подорожавшего импорта машин и оборудования.
Кроме того, заниженный курс маната дает азербайджанским экспортерам широкие возможности для получения так называемых «невидимых субсидий». Это своего рода валютный демпинг, когда экспортеры получают некую субсидию, дополнительные конкурентные возможности.
Но только оплачивают эту «субсидию» не государство, а физические и юридические лица, которые не только не являются участниками этой экспортной деятельности, но и вообще не имеют к ней никакого отношения. Одним словом, это – местные компании, ориентированные на внутренний рынок, и все граждане Азербайджана.
Снижение курса маната, по существу, разгоняет инфляцию, которая является невидимым налогом для всех граждан страны. Но беда в том, что такое «невидимое» субсидирование экспорта не в интересах населения, оно отвечает лишь интересам небольшой группы олигархов.
Последние же часто умудряются возвращать в страну минимальную экспортную выручку лишь только для оплаты некоторых налогов, выплаты заработных плат и покрытия некоторых услуг. А многомиллионные выручки оседают в офшорах, не принося народу никакой пользы. Такой же в принципе механизм используют и олигархи России, где данный процесс принял более широкие масштабы.
Как видно из графика, в прошлом году между отношением денежной базы в узком определении (выпущенные в обращение ЦБА наличные деньги с учетом остатков средств в кассах кредитных организаций плюс остатки обязательных резервов по привлеченным банками средствам в нацвалюте, депонируемым на счетах в ЦБА) к валютным резервам ЦБА и официальным курсом маната наблюдалось большое и резко меняющееся отклонение.
Но с начала текущего года ЦБА удалось выравнить эту картину. Более того, ЦБА удалось путем наращивания валютных резервов добиться адекватного отношения денежной базы к своим валютным резервам. Благодаря именно такой денежной политике ЦБА и удалось добиться стабилизации курса нацвалюты.
Резюме
С учетом всего сказанного можно прийти к такому выводу: независимо от недооценки или переоценки маната правительство и ЦБА должны направлять основные свои усилия на поддержание его стабильности и устойчивости. Для экономики самый худший вариант – это колеблющийся курс валюты. При такой ситуации ничто не поддается планированию, в том числе и инвестиции.
Не случайно в последние 2-3 года инвестиции в реальный сектор переживают такой же кризис, как и экономика в целом. Но, как это ни странно, именно за стабильность маната по Конституции Азербайджана никто не отвечает, хотя в той же России за это несет ответственность Центробанк этой страны. Поэтому вдвойне отрадно, что у нас с начала текущего года манат стабилизировался благодаря усилиям ЦБА, формально не отвечающего за этот участок работы. И нынешний курс маната, по нашим прогнозам, не изменится до конца текущего года. И этот прогноз взят не с воздуха.
Во-первых, нефтяные фьючерсные контракты до конца года уже заключены на нынешнем уровне цен. А, во-вторых, с начала года отношение денежной базы к валютным резервам ЦБА адекватно сложившемуся официальному курсу маната.