После решения Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) от 26 мая 2020 года по делу офицера Азербайджанской армии Рамиля Сафарова в обществе вновь возникли дискуссии о произошедшем, передает AZE.az.
По данному вопросу в обществе высказываются различные мнения и проводятся обсуждения в социальных сетях. К сожалению, подавляющее большинство тех, кто комментирует эту проблему, не знают о реальных обстоятельствах инцидента. Мало кто знает о ходе судебного разбирательства. Одним из тех, кто был в курсе происходившего, является адвокат Икрам Ширинов, представлявший интересы Р.Сафарова на стадии обжалования.
Мы обратились к И.Ширинову с просьбой прокомментировать решение ЕСПЧ от 26 мая 2020 года, а также публичные обсуждения и различные мнения, высказанные в связи с событиями 2004 года. В ответ на наше обращение И.Ширинов заявил, что не считает правильным комментировать эти вопросы, учитывая его нынешний статус (в настоящее время он является судьей Бакинского апелляционного суда), а также то, что он не знаком с полным текстом решения ЕСПЧ. Однако И. Ширинов посоветовал обратиться к его интервью, опубликованному в 2007 г., которое могло бы значительно пролить свет на ситуацию, пишет Report.
При ознакомлении с интервью, опубликованным в 41-м выпуске газеты “ЭХО” от 6 марта 2007-го года, стало ясно, что, несмотря на то, что прошло 13 лет, большинство вопросов, которые нас интересуют, полностью раскрыты в этой статье с приведением конкретных фактов. Поэтому мы представляем вниманию читателей это интервью:
“Я не исключаю вероятности слушания дела Рамиля Сафарова в Европейском суде по правам человека”. Об этом в эксклюзивном интервью “Эхо” заявил представитель семьи азербайджанского офицера и Минобороны АР, член президиума Коллегии адвокатов (КА) АР Икрам Ширинов. Отметим, что на днях он вернулся из Будапешта, где проходило слушание апелляционной жалобы военнослужащего Азербайджанской армии на пожизненный приговор Городского суда Будапешта от 13 апреля 2006-ого года по обвинению в преднамеренном убийстве с особой жестокостью из низменных побуждений армянского офицера Гургена Маркаряна, с которым Р.Сафаров проходил совместные курсы, а также в подготовке убийства другого армянского офицера.
– 18 февраля мы с председателем КА Азербайджана Азером Тагиевым отправились в Будапешт. Утром 19 февраля с консулом Азербайджана в Венгрии Фаридой Агазаде и советником посла Гусейном Наджафлы поехали в следственный изолятор к Р.Сафарову. Как раз тогда произошло ДТП. К счастью, никто из находящихся в автомобиле серьезно не пострадал. Однако из-за происшествия мы смогли поехать к нему только к концу дня. На встрече обсудили вопросы, связанные с подготовкой к предстоящему процессу. Весь следующий день, 20 февраля, мы посвятили встрече с венгерскими адвокатами – Георгом Мадьяром и Кларой Фишер, подробно обсудили с ними тактику ведения процесса и согласовали речь Рамиля, которую он произнес на турецком языке в ходе заседания АС. Кроме того, во время последней поездки мы согласовали окончательный вариант дополнений к апелляционной жалобе.
– В чем их суть?
– В них со ссылкой на материалы уголовного дела и дополнительно представленные нами материалы было указано на нарушение прав Р.Сафарова во время следствия. В том числе право на защиту, то есть офицеру не было разъяснено, что он имеет право отказаться от дачи показаний, требовать переводчика. В дополнении также была подчеркнута вся сложность терминологии, использовавшейся в ходе следствия и первом экспертном заключении, проводимой с участием переводчика на русский язык. А с учетом того, что переводчик с венгерского на русский говорил с грубым акцентом, это еще больше ухудшило положение азербайджанского офицера в плане в восприятия им речи. Тем более, отмечу, что и по сей день остаются под большим сомнением, на сколько достоверно были переведены слова Рамиля.
– В иностранных СМИ говорилось что Рамиль сам указал, что его родной язык – русский…
– Это глубокое заблуждение. Первоначально в анкетных данных даже указывалось, что Р.Сафаров является офицером Минобороны Российской Федерации (?!). Последующие события показали, не простая техническая погрешность. С нашей точки зрения, это было сделано для того, чтобы потом им было легче обосновать, что Рамиль якобы владеет русским языком. Подчеркну, что нигде в его анкете не было написано, что русский язык для него родной и что он его знает. И если учесть, что Р.Сафаров родился и жил в Джабраильском районе, с 1991 по 2001 год проходил обучение в Турции, то становится очевидным, что знать русский язык он никак не мог… Кроме того, в дополнении мы указали, что были явно искажены показания некоторых свидетелей.
В документах мы сделали упор на то, что мотивация его действий и следственными органами, и судом первый инстанции была определена неверно. Суд определяет мотивы тем, что якобы Рамиль совершил это преступление из-за принадлежности потерпевшего к другой национальности, а именно армянской. Хотя дело было совсем иначе. В конце концов, если это так, тогда почему Рамиль не убил кого-то из армян в Турции, где учился около 10 лет (а там проживают около миллиона армян), в Баку, где после обучения служил как офицер (и где проживают около 40 тысяч армян)? Таким образом, принятый судом первый инстанции мотив неубедителен и противоречит элементарной логике. Хотя суду представлено достаточно доказательств того, мотивацией действий нашего офицера были не правомерные, оскорбительные и унизительные действия потерпевшего, совершаемые в течение всего периода пребывания на курсах, которые привели Рамиля к состоянию аффекта, что подтвердили вторая и третья экспертизы. Однако, по непонятным причинам, суд решил провести четвертую экспертизу, которая исключила состояние аффекта. В то же время даже четвертая экспертиза, на что опирался суд при вынесении приговора, признала, что Рамиль находился в “суженном сознании”. Тем не менее, суд определил убийство Г.Маркаряна как преднамеренное, совершенное с особой жестокостью из низменных побуждений, то есть из-за национальной принадлежности. Мы же доказали суду, что говорить о преднамеренности нельзя, поскольку в этом случае он мог сделать все иначе. К примеру, дождаться дня, когда венгерского военнослужащего, с которым проживал потерпевший (а венгры на выходные уезжали к себе домой), не было бы, и только тогда совершить убийство… Здесь речь идет о невменяемости офицера в тот момент о чем говорит и его поведение, что подтверждают свидетели. Один из них армянин по национальности, в своих показаниях говорил: “Я слышал крик, похожий на крик сумасшедшего”. Другие свидетели тоже подтвердили, что в этот момент он не осознавал опасности своих действий. Что же касается квалификации его действий “с особой жестокостью”, то, что это означает, мы обосновали, исходя из нашей судебной практики, ссылаясь на юридическую литературу. Здесь есть очень тонкий момент: до наступления смерти потерпевший чувствует собственные страдания, но в данном случае ничего подобного не было. В заключении судмедэкспертизы однозначно говорится, что смерть наступила после первого удара мгновенно, на что есть ссылка в самом приговоре. Соответственно, убийство с особой жестокостью однозначно исключается.
На основании вышеприведенных фактов мы ходатайствовали, чтобы суд с частичным ведением расследования допросил новых свидетелей, чего не сделал суд первой инстанции, хотя их показания, данные следственным органам, стали основанием для вынесения столб сурового обвинительного приговора. А ведь при допросе тех свидетелей было нарушено их право на перевод, если учесть, что главный свидетель, которого мы настаивали, чтобы суд допросил, не владел русским языком на необходимом уровне.
Кроме того, в показаниях видно, что в момент дачи показаний наш свидетель был сильно взволнован и напуган, поскольку армяне тогда подняли шум, что якобы все это было спланировано, и нашего второго офицера тоже хотели привлечь к ответственности. Из протокола допроса видно, что следователь даже прерывал допрос, потому что свидетель не был в состоянии дать обстоятельные показания. У нас не было сомнений, что АС должен был допросить такого важного свидетеля, показания которого были искажены и неправильно истолкованы и которые суд первой инстанции использовал для обоснования приговора, но…
– Как проходил судебный процесс?
– 22 февраля коллегия по уголовным делам Апелляционного суда Будапешта под председательством Пирошки Карпати рассмотрело апелляционную жалобу Р.Сафарова. Но еще до начала были заменены двое из трех судей. Сначала перед поездкой нам стало известно, что заменили одного из судей. А когда мы поехали туда, выяснилось, что заменили и второго судью. Это вызвало у нас некоторое беспокойство, поскольку дело изучали одни судьи, а рассматривали совсем другие, хотя, как нам объяснили, такие замены у них практикуются.
О заседании: как только оно началось, П.Карпати объявила об одновременном отклонении всех наших ходатайств, после чего сразу предложила для обоснования апелляционной жалобы выступить на стороне защиты, что и было сделано. В своем выступлении, кроме всего прочего, Г.Мадьяр указал, что среди нарушений, допущенных в суде первой инстанции, были и его предвзятость, необъективность при оценке изученных доказательств, необоснованные отклонения допроса главных свидетелей. Г.Мадьяр обосновал необходимость проведения новой экспертизы хотя бы по той причине, что предыдущие заключения, два из которых говорят о его вменяемости, а два – о невменяемости, причем два заключения, подтверждающие его вменяемость, сами по себе противоречили друг другу. Поэтому адвокат попросил суд обязательно провести еще одну экспертизу. Далее выступила прокурор, заявив о необходимости оставить в силе решение суда первой инстанции.
Затем выступила адвокат потерпевшей стороны. Суть ее выступления свелась к тому, что убийство Гранта Динка связано с действиями Р.Сафарова (!). “Действия Рамиля питают такие мотивы, поэтому приговор необходимо оставить без изменения…”, – сказала она. В конце выступил Р.Сафаров. Он заявил, что решение в суде первой инстанции было принято на основании не конкретных фактов, а субъективных предположений. Он заметил, что во время следствия не было обеспечено его право на защиту, в частности, право на переводчика на родной язык. Он опроверг, что якобы просил переводчика на русский язык. Рамиль заявил, что не намеревался убивать Г.Маркаряна и не планировал убийство другого армянского офицера.
Во время выступления Рамиля в зале стояла тишина, чего, кстати, не было в ходе выступления других ораторов. Я видел по лицам судей, прокурора, каким убедительным оно было. И когда суд удалился на совещание, обсуждая с коллегами возможные решения, мы ждали, что суд отменит приговор и направит дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Со столькими нарушениями оставить приговор в силе было невозможно, тем более что суд проходил в центре Европы, где права человека считаются приоритетными. Однако, когда суд вернулся, к нашему огромному удивлению, было объявлено об оставлении приговора без изменений. Полностью свое решение суд официально обоснует в письменном виде, мы ожидаем его в конце марта. Коротко АС обосновал свою позицию сразу после вынесения приговора тем, что суд первой инстанции рассмотрел все материалы, необходимые для вынесения приговора и сделал правильный вывод между 4 экспертизами, соответственно, необходимости в дополнительной экспертизе нет.
– Как вы думаете, были ли какие-либо недочеты с нашей стороны в этом процессе?
– С юридической точки зрения было сделано все возможное. Однако, возможно, не совсем верно было рассматривать это дело как сугубо уголовное. Мне кажется, было бы правильней рассматривать его в плоскости армяно-азербайджанского, нагорно-карабахского конфликта. Я убедился, что противоположная сторона подходит к этому вопросу как раз в этом контексте. И внимания судебному процессу уделяет гораздо больше. К примеру, в суде было много армянских представителей, их СМИ и т.д. К сожалению, от азербайджанской стороны были представлены лишь несколько членов диаспоры, сотрудники посольства и мы с А.Тагиевом.
– В нашем обществе бытуют два противоположных мнения о проступке Р.Сафарова…
– Учитывая обстоятельства, которые предшествовали его действиям, считаю не правыми и тех и других.
– Сталкивались ли вы с какими либо сложностями с тех пор, как занялись делом Рамиля?
– Этот процесс проходил на территории другого государства, где применялось не знакомое для нас законодательство, где судебная система и сложившаяся практика имеют свою специфику. Тем не менее нам удалось преодолеть эти сложности. Я особенно должен подчеркнуть, что в этом нам оказали непосредственное содействие Минюст, Минобороны, МИД, Генпрокуратура Азербайджана, а также наше посольство в Венгрии, за что я им очень благодарен.
– И напоследок: продолжит ли азербайджанский офицер отстаивать свои права?
– По венгерскому законодательству на это решение можно подать кассационную жалобу в Верховный суд (ВС) Венгрии. Ошибки, допущенные в двух предыдущих судах, мы доведем до сведения ВС. И решение об этом будет принято в ближайшее время. Помимо кассационной жалобы, в венгерском законодательстве есть еще другие правовые рычаги. Не исключаю, что, если внутренние средства защиты будут исчерпаны, дело будет слушать в Европейском суде по правам человека. В любом случае точка в деле Рамиля Сафарова еще не поставлена.