Переговорный процесс вокруг карабахского конфликта интенсифицируется. После встречи президента Азербайджана Ильхама Алиева и премьер-министра Армении Никола Пашиняна в Вене 29 марта, по инициативе российской стороны состоялась встреча глав МИД Армении и Азербайджана. Для Москвы, которая взялась первой провести эту встречу, возможно, было важно не отдавать инициативу в переговорном процессе другим странам-сопредседателям.
Как передает AZE.az, о том, какие сейчас процессы развиваются вокруг переговорного процесса, о встрече в Москве и договоренностях о гуманитарных проектах рассказал в интервью «Зеркало» российский политолог Олег Кузнецов.
— Накануне состоялась встреча глав МИД Азербайджана и Армении при посредничестве России. Как Вы оцениваете итоги данной встречи?
— Эта встреча носила плановый характер, о том, что она состоится, договорились президент Азербайджана и премьер-министр Армении во время переговоров в Вене 29 марта при посредничестве сопредседателей МГ ОБСЕ. При таком раскладе было бы странным, если бы она не состоялась, — вот это было бы действительно сенсацией, а так в этом нет ничего удивительного или экстраординарного.
В ее итогах я также не вижу чего-либо прорывного или сверхнового, сама логика развития армяно-азербайджанского диалога последнего времени указывала на то, что стороны не могут далее, как это было прежде, игнорировать друг друга. Поэтому главы внешнеполитических ведомств двух стран, чтобы не подставить своих лидеров, просто были обречены выдать хоть какой-то самый мизерный, но позитивный итог, иначе бы мартовскую встречу глав государств в Вене следовало задним числом признать абсолютно провальной, а все потуги представителей международного сообщества склонить стороны нагорно-карабахского конфликта к диалогу — неудавшимися.
— Стороны договорились о гуманитарных проектах для СМИ и так далее. Как Вы их оцениваете? Насколько это будет способствовать миру в регионе?
— Ответ на этот вопрос напрямую вытекает из предыдущего: международные посредники просто выкрутили руки одновременно Еревану и Баку, чтобы те сделали хотя бы один формально-ничтожный шаг навстречу друг другу, чтобы после этого все смогли дружно выдохнуть и констатировать какой-то прогресс, которого не было на протяжении уже многих лет. А если говорить о сути достигнутых договоренностей, то лично я с трудом представляю, кто и как будет реализовывать их на практике.
Простите, но я никогда не поверю в то, что журналисты двух стран, двадцать лет сидевшие в окопах идеологического противостояния карабахской войны, вдруг от чистого сердца начнут любить друг друга и клясться в вечной дружбе. Газеты, сайты и телеканалы, которые все эти годы были инструментом пропаганды, моментально, как по мановению волшебной палочки, изменят формат и направленность своих публикаций и вещания.
Не стану фантазировать на этот счет или лезть со своими советами, так как в любом случае в этом вопросе последнее слово будет не за мной, а о совете меня пока еще никто не спрашивал. Тем не менее, я не верю в то, что азербайджанские и армянские журналисты, находясь каждые на своей территории и в привычном для себя социальном окружении, смогут писать и говорить что-то доброе и хорошее в адрес другого народа, страны или государства.
Конечно, можно попробовать посадить их в общую редакцию где-нибудь в Грузии, Туркменистане или в Лихтенштейне, и сначала заставить их перестать испытывать друг к другу недоверие и вражду и в итоге подружиться, чтобы потом сообща начать переформатировать сознание своих народов, но эта тема явно не в компетенции министров иностранных дел. Вот поэтому мне от начала и до конца непонятно, кто и как будет реализовывать эти договоренности.
— Как Вы считаете, если эти соглашения не приведут к результатам, насколько вероятно обострение на линии соприкосновения войск?
— Так уж сегодня в нашем общении получается, что ответ на каждый новый вопрос является как бы продолжением предыдущего. Если не понятно, как продекларированные договоренности будут реализовываться, и пока никто вслух громко не объяснил, чего от них ждать в перспективе, то невольно возникает ощущение, что стороны не ожидают того, что они хоть как-то будут реализованы.
Хотелось бы в своих оценках ошибаться, но я действительно пока не вижу никакой перспективы. А поэтому с большой степенью вероятности можно предполагать, что эти договоренности принципиально не повлияют на военно-политическую ситуацию вокруг нагорно-карабахского конфликта, не уменьшат градус напряженности и не снизят боевой активности сторон. Единственное, что они способны сделать — на какое-то не очень долгое время отсрочить новое обострение конфликта и всплеск боевой активности, не более того.