По мнению грузинского эксперта, последняя война в Карабахе в корне изменила геополитическую картину Южного Кавказа и Ближнего Востока. В регионе очень громко заявила о себе Турция.
Как передает AZE.az, Caliber.Az публикует интервью с грузинским экспертом по вопросам национальной безопасности и российско-грузинским отношениям Гочей Гварамиа.
– Какие позитивные моменты произошли в Грузии в 2021 году на пути вступления в ЕС и НАТО?
– Стала ли Грузия в 2021 году ближе к членству в НАТО и ЕС? Трудно сказать. Несомненно, определенные реформы в этом направлении проводились, и скорее всего да – Грузия стала ближе к членству в НАТО и ЕС. Однако насколько – за этим ответом лучше обращаться к странам-членам этих организаций, которые дают оценку тем или иным государствам о готовности принять их в эти структуры. А такие решения они принимают на основе полного консенсуса.
– А готова ли сама Грузия к вступлению в ЕС и НАТО?
– Можно сказать, да – готова. Не только готова, но и для альянса необходимо ее принять вместе с Украиной. Особенно учитывая последние события, когда Россия уже начала предъявлять ультиматумы НАТО и США. Если не будет соответствующей реакции и адекватных решений, то Москва победит в этой гибридной войне. Запад и США потеряют геополитические позиции, и все вернется во времена холодной войны, к железному занавесу, к восстановлению российского влияния на бывшее постсоветское пространство. Таким образом Запад и США потеряют Восточную Европу, Балканы, Прибалтику и Черноморский регион в целом, контроль над которым, если не будем считать малую часть турецкой акватории, полностью перейдет к Москве.
Что тормозит вхождение Грузии в НАТО и ЕС? Скорее всего это проблемы бюрократии. Если бы не требование в принятии решения «абсолютным консенсусом» всех стран-участниц, то Грузия уже давно была бы принята в НАТО. В крайнем случае на Бухарестском саммите получила бы ПДЧ и избежала бы 5-дневную войну с Россией в 2008 году. Соответственно, вопрос урегулирования территориальной целостности продвинулся бы вперед. Причем этот момент был бы для Москвы хорошим сигналом для того, чтобы Украина в итоге избежала событий 2014 года – аннексии Крыма и оккупации Россией части украинской территории. Однако, бюрократия сыграла злую шутку. Теперь НАТО старается отбиваться от России, которая требует вернуться в 1997 год и преподнести на блюдечке Восточную Европу, Балтику, Балканы и Черное море полностью. В противном случае грозит войной.
В вопросе «торможения принятия» Грузии в НАТО наиболее велик фактор Германии. Именно Берлин стал инициатором блокирования решения дать Грузии ПДЧ. Прикрываясь бюрократией требований, в НАТО в каком-то плане перестали понимать, кого они хотят видеть в альянсе – друзей или просто страну с демократическими принципами наподобие их, которая, несмотря на свою демократичность, в итоге может оказаться союзником врага. Германия, забыв историю своего вхождения в альянс, сегодня своими действиями играет на стороне Москвы. Очень хочется верить, что это она делает неосознанно.
Самым большим фактором торможения процесса принятия Грузии и Украины в НАТО и ЕС является подход Запада к этому делу. Он старается нас переделать по всем направлениям. Понятно и приемлемо, когда речь идет о реформах системы управления государством, о судебных реформах, становлении вооруженных сил по стандартам НАТО, но ведь нельзя переделывать народы под европейский лад. Ведь мы кавказцы, а не европейцы. У нас есть свои традиции, уклад жизни, обычаи… Такое ощущение, что они от нас ждут не дружбы (на Кавказе ценить дружбу мы умеем), а полного подчинения и повиновения. Ищут не друзей, а неких роботов, которые будут заранее запрограммированы действовать вслепую. Такой подход – требование отказаться от собственного исторического образа жизни и навязывание собственного, чуждого для народа, вызывает осадок в душе и протестную реакцию…
– Выше вы упомянули Германию. Что же с Берлином не так?
– Дело в том, что Германия не является страной-основателем НАТО. Ее, тогда еще ФРГ, приняли в альянс исходя из ситуации, которая сложилась в Европе после того, как СССР активно продвигал свои военные интересы через оккупированные восточно-европейские страны, в том числе в восточной Германии – ГДР. Однако, процесс принятия ФРГ в альянс не был гладким. Европейские страны, прежде всего Франция, в 1954 году выступали против воссоздания сильной немецкой армии. Решающим стало 23 октября 1954 года, когда ФРГ и Италия присоединились к Западноевропейскому союзу. В тот же день на Парижской конференции состоялось подписание ряда соглашений, которые открывали для ФРГ путь в НАТО. Юридическое оформление ремилитаризации Западной Германии произошло на 14-й, 15-й и 16-й сессиях совета НАТО: 17—18 декабря 1954 года Парижские соглашения были одобрены, а 5 мая 1955 года – вступили в силу. 9 мая 1955 года ФРГ была принята в Альянс. Германия получила право на формирование вооруженных сил, однако не имела права иметь собственное оружие массового поражения. Принятие ФРГ в НАТО стало окончательным оформлением военных блоков в Европе, а Германия стала третьей после Греции и Турции страной, которая присоединилась к альянсу.
Кстати, интересна политика принятия в альянс Турции и Греции, которые не являются североатлантическими странами. Они присоединилась к блоку 18 февраля 1952 года, через три года после подписания Североатлантического договора. В основе их принятия лежит доктрина Трумэна – расширение военной и экономической помощи государствам, уязвимым для советской угрозы. Вступление Турции и Греции в Североатлантический альянс, с одной стороны, защитило Анкару от постоянной угрозы захвата Черноморских проливов со стороны СССР, с другой – позволило НАТО усилить ее южный фланг. Сразу после распада Советского Союза Турция поддержала идею расширения НАТО в рамках политики «открытых дверей», направленной на прием в Альянс стран бывшего социалистического лагеря, а также активно участвует в механизмах партнерства с государствами Черноморского региона и Южного Кавказа, которые в данный момент не являются членами НАТО.
Также доктрина Трумэна лежала в основе принятия ФРГ в НАТО, и эту доктрину никто не отменял. Если тогда существовала угроза, исходящая от СССР, то сегодня она исходит от России, которая на уровне российского законодательства считает себя правопреемницей Советского Союза, включая геополитические и военные вопросы.
– Москва и Тбилиси разорвали дипломатические отношения, но в экономическом плане обе страны тесно сотрудничают. Как объяснить этот факт?
– Тут много факторов, начиная с географического расположения Грузии и заканчивая генетической памятью ностальгии по СССР у взрослого населения. Есть еще один немаловажный фактор – взрослое население привыкло к российскому рынку, который не имеет особых претензий к качеству продуктов. Для производителей главное сбыть побольше. Они российский рынок оценивают по территории РФ, а не по обороту рынка. Европейский рынок в несколько раз превышает по товарообороту российский, но требует качества. На постсоветском пространстве не привыкли зарабатывать на качестве продукции, не хотят понять, что качественный продукт дороже стоит, окупает все затраты и гарантирует свое место на рынке. Люди с советским мышлением к этому никак привыкнуть не хотят. Они не хотят верить в то, что Россия любое средство использует во благо собственной политики. Настанет момент, когда Москва случайно найдет в продуктах какого-то паразита и закроет свой рынок для грузинской продукции. Производители, в основном из Грузии, которые в Россию поставляют вино-водочные изделия и сельхозпродукты, окажутся перед угрозой банкротства. Но понимать этого не хотят. Так что в этом вопросе нет никакой дипломатии, простое, банальное советское мышление, что искусно использует Россия, разумеется, во благо себе.
Что же касается импорта из России, то тут Москва всячески способствует продвижению контрабанды, которая убивает местную экономику. Люди не хотят понять, что т.н. однодневная нажива в долгосрочной перспективе убивает государственный бюджет – перестают поступать в государственную казну налоги. В итоге, государству в целях обеспечения социальных обязательств приходится брать кредиты, как внешние, так и внутригосударственные. Такой процесс разрушает государство – население нищает, государство утопает в долгах, рушится система здравоохранения и социального обеспечения, нарастает недовольство населения, и в итоге назревает новая волна революции. За этими революциями следуют преследования, аресты виновных, а это порождает противостояние среди населения, и так по замкнутому кругу. К сожалению, Грузия не смогла разорвать этот порочный, замкнутый круг. Для этого нужно национальное согласие, чтобы у населения сформировалась государственное мышление, развилось чувство обязанности перед страной, а не только требование от правительства обеспечить счастливую жизнь, ну и старость, разумеется.
В нашем случае Россия как раз умело использует все эти факторы через экономические вопросы. Мы привыкли, что, говоря о гибридной войне, обсуждаем лишь военную, политическую и информационную составляющие этого вопроса. Но не берем во внимание экономические и финансовые рычаги давления. Мы лишь привыкли оценивать ситуацию постфактум, а не анализировать и прогнозировать возможные опасные последствия наших шагов. Да, я это подчеркиваю с большим сожалением, но от реальности никуда не деться.
– Каково видение Грузией будущего Южного Кавказа?
– Весьма актуальный вопрос. За всю Грузию отвечать я не буду и не в силах этого сделать, но постараюсь вкратце сформулировать свои суждения.
Последняя война в Карабахе в корне изменила геополитическую картину Южного Кавказа и Ближнего Востока. В регионе очень громко заявила о себе Турция. Никто серьезно не воспринимал стратегический союз Азербайджана и Турции. Почему-то все думали, что этот союз был лишь на бумаге. В итоге все ошиблись. В региональном плане все, особенно в России, серьезно относились к «партнерству троих» – Азербайджан, Грузия, Турция. Москва всегда старалась разрушить этот геополитический треугольник, провоцируя напряженность в отношениях между Грузией и Азербайджаном, а также Грузией и Турцией. Таким образом в Кремле планировали выбить Грузию из международных проектов. Однако просчитались. Этот союз оказался весьма прочным.
Параллельно, после смены власти в Армении и с приходом людей с видом на интеграцию с Западом, в Кремле решили наказать Пашиняна и начали заигрывать с Азербайджаном по вопросам возвращения Карабаха и восстановления территориальной целости страны. Разумеется, Москва не планировала возвращать Карабах. В ее планы входило вернуть оккупированные территории, находящиеся вне Карабаха, заморозить на этом процессы, выставить себя миротворцем и этим самым добиться официального присутствия своих войск на территории Азербайджана. По плану Москвы Ереван должен был втянуться полностью в военные действия, неся ощутимые потери не только в отношении территории, но и в живой силе, что вызвало бы смену власти Пашиняна. В результате этой авантюры Азербайджан и Армения получили бы новый Цхинвали, Россия усилила бы свое присутствие и, соответственно, влияние, а Карабахский вопрос затянулся бы еще на десятилетие.
Однако тут Москва просчиталась по всем направлениям. В Армении, чего так боялись в Москве, начали понимать, что признанные международные границы, нравится это кому -нибудь или нет, пересматривать никто не собирается, а существующий статус-кво тормозит развитие Армении и вопрос Карабаха в этом плане является неким якорем, который надо сбросить. Но в Ереване понимали и то, что этого надо достичь с меньшими потерями. В реальности так и случилось, и как бы там Москва ни старалась после последних карабахских событий добиться смены власти в Армении, у нее этого не получилось – армяне сказали нет возвращению правления т.н. «карабахской мафии», управляемой из Кремля.
В итоге, вопреки рассчитанным планам Москвы, в регионе ситуация пошла не по ее плану:
– Россия не смогла расположить штаб своих т.н. миротворческих войск в Баку, как планировала изначально, и ее присутствие ограничивается поддержанием мира на части территории Карабаха, которую еще не контролирует Баку, а также обеспечением безопасного функционирования гуманитарного коридора.
– Турция официально присутствует в Азербайджане и наблюдает за действиями Москвы.
– Армения начала процесс диалога с Азербайджаном. Правда, этот процесс как бы проходит при посредничестве Москвы, но в реальности ее роль сводится к фикции. Баку и Ереван, уверен, имеют все возможности договариваться без всяких посредников.
– Армения и Турция начали процесс восстановления межгосударственных отношений. Правда, этот процесс пока находится в предстартовом состоянии, но главное, что оба государства выразили желание наладить отношения. Это нужно больше Армении, нежели Турции, и в Ереване это хорошо понимают.
– Азербайджан начал налаживать отношения с Ираном. И этот процесс находится в весьма интенсивном режиме.
Вот всего этого Москва никак не ожидала. Практически, запланированный механизм контроля над процессами у Кремля не только разрушился, но и оказался «непригодным к употреблению».
– Грузия окончательно отказалась от участия в формате «3+3»?
– Хочу подчеркнуть одну деталь – этот формат не является каким-то новшеством, и в региональном масштабе кроме Южного Кавказа подразумевал и Ближний Восток. Россия просто его «украла», переделала и представила как свою инициативу. В свое время США и ЕС предложили формат для Южного Кавказа и Ближнего Востока формулу «3+3+2», где «+2» – США и ЕС. Этот формат как раз должен был решать те вопросы, только в большей масштабности, которые озвучила Москва. Которая, кстати, в свое время и отказалась участвовать в нем, так как теряла единоличный контроль над процессами в регионе. Из-за неучастия в нем России проект был заморожен.
Теперь, когда карабахские события кардинально изменили баланс сил на Южном Кавказе, Москва просто вычеркнула из этого формата США и ЕС, выставила его как свою инициативу, и несмотря на то, что Грузия отказалась в нем участвовать, все равно запустила его. Более того, 21 декабря Лавров в Сочи встретился с представителями оккупационных режимов Абхазии и Цхинвальского региона (Абхазия и Цхинвальский регион – территории Грузии, которые оккупирует Россия), с которыми одним из обсуждаемых вопросов стало участие этих оккупированных территорий в данном формате.
Вернемся к самой сути формата. Начнем с того, что если рассматривать формат сотрудничества в региональном – Южно-Кавказском – формате, то причем тут вообще Россия и Иран? Региональными государствами являются Грузия, Азербайджан, Армения и из-за определенной территории можно включить Турцию. Россия и Иран никак не относятся к этой категории стран.
С одной стороны, Россия старается официально получить добро, чтобы присутствовать в Закавказье, которое в силу последних событий она начала терять из-за возрастающей роли Турции в регионе, а с другой – старается усесться за один «стол сотрудничества» с Грузией как с партнером, как будто между нашими странами ничего не произошло, и Россия не является страной-оккупантом. Назовите один пример, когда оккупированная страна сидела за одним столом со страной-оккупантом, обсуждая глобальные геополитические вопросы с участием этой самой страны-оккупанта, если этот процесс переговоров не касается вопроса деоккупации?!
На фоне существующего тогда обострения отношений между Баку и Тегераном Москва в виде страховочного круга, втягивая в Закавказье своего вассала – Иран, старалась сбалансировать присутствие Турции. Более того, недвусмысленно Лавров тогда в своем заявлении упомянул Турцию как соседа закавказских государств, а не как региональную страну, тем самым дав понять Анкаре, что она не может иметь претензии в регионе больше, чем Россия и Иран. Однако, тут у Москвы снова получился просчет. Азербайджан начал налаживать отношения с Ираном. Идут интенсивные переговоры по решению существующих разногласий и планирование новых региональных международных проектов с привлечением Армении. А там, где Азербайджан, то там и Турция соответственно. Так что, как бы этот формат не обернулся Москве полным крахом ее планов.
Если подытожить, с помощью формата «3+3» Москва старается уладить несколько проблем. В частности:
– Восстановить утерянные позиции в ходе Карабахских событий, при которых план Москвы потерпел крах. Россия никак не рассчитывала, что Азербайджан разыграет турецкую карту и этим ослабит российское присутствие. В итоге в Закавказском регионе сформировался некий антироссийский триумвират, и оставшаяся в одиночестве Армения скорее всего тоже присоединится к этой тройке. Впоследствии России придется покинуть Армению и соответственно весь Закавказский регион тоже.
– Завлечь Грузию в совместный проект как страну-партнера, чтобы затем заявить миру, что Грузия не имеет претензий к России, в противном случае она не согласилась бы на такое сотрудничество. Впоследствии каждое заявление Грузии об оккупации Россией ее территорий Москва будет парировать именно в этом ракурсе, что в конечном итоге вкупе с остальной внешней политикой Кремля приведет к поражению политики Грузии относительно оккупированных территорий и «политики непризнания Абхазии и Цхинвальского региона».
– В противовес Турции сделать Иран одним из главных игроков региона и тем самым оправдать свое присутствие в Закавказье. Вопрос с Ираном в этом плане занимает особое место далеко идущими геополитическими вопросами. В частности, представить мировому сообществу Иран как ключевую страну не только на Ближнем Востоке, но и в Закавказье, которая реально может решать геополитические вопросы, что послужит еще одним, дополнительным аргументом в попытках снять с Тегерана санкции, а это позволит Москве более свободно продвигать через Иран свои геополитические интересы.
– Самое главное – сформировать в регионе новый «политический оркестр» с ролью первой скрипки в нем. А безопасность этой «первой скрипки», по планам Москвы, должна обеспечивать военная база в Гюмри. Существование российской военной базы в регионе в реальности является угрозой безопасности не только для Южного Кавказа. Пока существует хоть один российский военный сапог, в регионе мир всегда под угрозой, а от угрозы надо избавляться.