Чем живет единственный в Азербайджане колхоз, который организовала и сохранила «русская деревня».
Об этом рассказывается в репортаже «Комсомольской правды», пишет AZE.az.
– Я сметану не люблю, – признался знакомый бакинец, сотрудник администрации президента Азербайджана. – Но когда попробовал то, что делают в нашей Ивановке, то понял: раньше сметану я просто не пробовал.
Это не ошибка. Деревня с таким исконно русским названием – Ивановка действительно расположена в Азербайджане. И там живут русские «духовные христиане» – молокане.
ПОД ЗАЩИТОЙ ДВУХ ПРЕЗИДЕНТОВ
– А почему у Вас за спиной портрет Гейдара Алиева, а не действующего президента Азербайджана Ильхама Алиева? – интересуюсь в Ивановке у председателя единственного в Азербайджане колхоза. Ордена Трудового Красного знамени колхоза имени Никитина, его бессменного на протяжении 40 лет председателя, героя Соцтруда.
– Гейдар Алиевич у меня за спиной – наш гарант, он сохранил наше хозяйство, – Василий Иванович Новосельцев, председатель правления, за словом в карман не лезет. – А портрет Ильхама Гейдаровича – на боковой стене. Он смотрит, правильно ли мы тут работаем.
Первое, что делает колхозный босс, принимая гостя, – тащит за стол. И неважно, духовный ли ты христианин (то есть молоканин), баптист, православный ортодокс, или ортодоксальный коммунист.
– Из России изгонять нас стали еще при Екатерине II. А на Кавказе было много мест, где молокане селились. Наши предки жили ниже. Но там климат сырой, комары, болезни. И вот Иван Першин, один из основателей нашей Ивановки, поднялся выше, сюда, – рассказывает Новосельцев историю села. – А тут чернозем, равнина. Основали поселение. Посмотри, какая красота…
Вдали поднимается гряда Кавказского хребта с вершинами, укутанными вечными снегами. Между ними и нами поля и луга.
– Главная вершина у нас – 3800 метров, – продолжает председатель. – Считается, у нее мистическая сила. Летом туда идут вереницей паломники. Разных религий. Наши тоже, бывает, ходят. Бесплодные, например… Потом обзаводятся детьми.
В пруду у колхозной столовой так массово дают о себе знать лягушки, что приходится самому повышать голос. Пруд мал, но Новосельцев уверяет, что в нем 6 видов рыб.
– Сома отсюда вытащили на 80 килограмм, – хвалится он. Но, встретив мой недоверчивый взгляд, чуть стушевывается. – А белого амура на 18 кило.
В деревне 1150 дворов. Когда-то тут жили 5 тысяч человек, сейчас – немногим больше 3 тысяч.
Есть дома заколоченные – но не брошенные. Как говорит Новосельцев, уехавшие «в город» дети просто берут к себе родителей. Некоторые потом возвращаются – насовсем.
Так вернулся после учебы и сам председатель, отец которого прожил в Ивановке всю жизнь, а на пенсии занялся пчеловодством. Мед тут лучший в Азербайджане.
Хозяйство в Ивановке по словам председателя, среднее: 5 тысяч гектар – пашня, 5 тысяч – пастбища, еще 7 тысяч арендуют у соседей. 1300 голов крупного рогатого скота, 7 тысяч – овцепоголовья.
– А еще 300 гектар отборного виноградника, – Новосельцев аж причмокнул. – Такое вино делаем – закачаетесь!
– Как вино? Разве вера разрешает?
– Это пить нельзя, а делать можно, – усмехается председатель. – Наше вино и в Баку продается, и у нас в деревне. Не все тут у нас молокане…
КАЖДАЯ УЛИЦА КАК СВОЯ ГУБЕРНИЯ
Живут тут и баптисты, есть и духоборы. И, кроме русских, много лезгин и азербайджанцев.
Топаем по Ивановке. Народу на улицах почти нет, кто в поле, кто на службе в молитвенном доме.
– Вот это Дом культуры, – Василий Иванович делает размашистый мах рукой. Такому многоколонному зданию позавидуют областные драмтеатры в России.
В другом конце площади – памятник Гейдару Алиеву. И бюст легендарного председателя колхоза Никитина. Говорят, они дружили.
Алиев спас этот колхоз, позволив оставить его посреди капиталистического окружения. И разрешил назвать в честь Никитина.
В ДК не только акустика великолепна – и сам зал убран, «по-богатому»: мягкая обивка кресел, тяжелый занавес наводят на ассоциации с чем угодно, но только не с сельским ДК.
– Тут выпускные проходят, свадьбы, в армию провожаем, – резюмирует Новосельцев, когда выходим из прохлады ДК под палящее солнце.
В полсотне метров – Ивановская школа на 600 детей. С бассейном и краеведческим музеем.
– Летом бассейн непопулярен, дети на речку бегают, – говорит председатель и оживляется. – А вот футбольное поле для школы мы сделали после победы наших мальчишек на первенстве района.
Закончились занятия и школьники прыснули на улицы, как лучики от солнца: белые, рыжие, черненькие.
– У нас Ивановка поделена как будто. Видно, из-за того, что переселялись с разных губерний. На одной улице живут выходцы из-под Воронежа, на другой – из-под Тамбова, на третьей – с Кубани. И хоть все пережениваются, все равно особенности у улиц остаются, – видно, что председатель любуется селом.
А в колхозной столовой уже накрыт стол. Все на нем – местного производства.
– Вот знаменитая сметана, – усмехается Новосельцев. – 60% жирности! Мы и масло делаем великолепное на мини-заводе своем. Нас в Баку знают, продукты не залеживаются. Есть и мини-завод подсолнечного масла. А зерно мелем жерновами еще 1893 года. Все остальное переделали на современный лад, но жернова уникальные! Мы от них не отказываемся.
И не скажешь, что в Ивановке оторвались от жизни, ушли в скит. В домах телевизоры современных моделей, Интернет, почти каждая семья – на машине. Ну да, не «Мерседесы» – вазовская «классика» и бюджетные иномарки.
Люди здесь живут без спешки, но в достатке, который создают сами, и с достоинством. В селе – своя новая больница, детсад.
И даже гостевой дом для туристов.
Впрочем, просто туристам здесь не особо рады. Суетные они, лезут в чужую жизнь бесцеремонно. А у тутошних молокан свой, веками выработанный уклад.
– Своя, очень высокая культура, – делится Новосельцев. – Уважение к старшим, к женщинам, к руководству – это веками уже. Религия запрещает пить, курить, прелюбодействовать. Проводится бракосочетание, поженился – развод не то что запрещается, но развода не должно быть до смерти! На религизоное собрание не пускают человека, если он прелюбодей. Стыдят, чтобы он каялся и думал.
– А смешанные браки?
– Конечно, есть, – председатель пожимает плечами. – Но все равно мы остаемся русскими.
СОКОЛ ИВАН ОРЛОВ
Всю пасхальную неделю молокане ежедневно проводят по две службы. А в тот день, когда я побывал в Ивановке, в одной из семей случилась утрата, соседи и родня отправились туда на помощь. Колхоз в таких случаях выписывает семье усопшего по 50 кг мяса и хлеба на поминальную трапезу.
Из-за печальных хлопот найти стариков было почти нереально. Но мне все же удалось поговорить с 77-летним Иваном Михайловичем Орловым. Невысокий, ладно скроенный и крепко сшитый пожилой мужчина, назвать которого стариком язык не поворачивался.
– А что это вы без бороды? – недоуменно спросил я. Молокане бород не бреют, как и старообрядцы, хотя, строго говоря, молокане вообще православными не являются.
– Вера не в бороде, – зыркнул на меня Иван Михайлович. – И не в иконах ваших. Она – в душе.
– Дурак ты, Сашка! – мысленно обругал я себя за неудачное начало разговора, но, войдя в дом, искренне изумился белейшей русской печи.
– Ух ты, печка! Я в детстве с бабушкой и дедушкой на такую лазил, мы там в карты играли.
– А вот мы со своими бабушками никогда не играли в азартные игры. У нас были лото, нарды, шашки, шахматы, домино, – улыбнулся Орлов и посерьезнел.
– А вы тут всю жизнь прожили?
– Да. Кроме времени, когда в армии служил, с 1961-го по 1964-й. У меня в казарме над головой Хрущев висел. А у соседа – Ленин. 15 октября 64-го, когда Никиту Сергеевича убрали, был выходной. Слышу, на меня что-то сыпется сверху и тумбочка ерзает. Глаза поднимаю – хромовые сапоги, замполит снимает портрет Хрущева.
– А с девушкой до армии гуляли?
– Как не гулять?
– Она дождалась вас из армии?
– Так вон она по двору ходит, – Иван Михайлович улыбнулся. – В армии дневалишь, всю ночь пишешь девчонкам в село. Потом почтальон приносит такую пачку.
А с девчонкой, которая дождалась, мы с 1966 года вместе по двору ходим. Оба сына женились на девочках с нашей деревни. В Тольятти живут. И внуков трое…
А КОМУ И В СЕЛЕ ХОРОШО
– Парни ваши уехали, девчонок местных увезли. С учетом внуков – на семь человек обезлюдели деревню. Говорят, русских все меньше становится.
– Так что тут сделаешь? Не силой же держать.
– Красивой жизни им хочется?
– Ну какая там красивая жизнь? У тех, кто уезжал в 60-е-70-е в Россию и у тех, кто сейчас уезжает – небо и земля. Нынешние переселенцы — уже пришельцы.
Вот и у нас раньше солдаты рядом жили в палатках. Возили дрова из леса и грузили в вагоны. Некоторые остались здесь жить. Он тут женился, детей у него пятеро. Он уже старик, а все «пришелец».
– Но вы-то не пришельцы…
– Да мы тут все пережили вместе. Были времена тяжелые. После войны наши бани и хаты были соломой крыты. А с кормами было тяжело, приходилось с крыш снимать. Люди в долгах были. Придешь на склад, там расчетная ведомость, посмотришь – все красным записаны, все должники.
– Когда получше стало?
– Когда колхоз начал развиваться. Трактора стали приобретать. В 60-е привезли нам новый сорт пшеницы, она дала рекордный урожай – это была сенсация на весь Союз. Начали мы выходить из долгов. И мужик перестали из села на заработки уходить. Сейчас, в основном, азербайджанцы к нам приходят и работают – строят. А тогда наши мужчины все ходили по азербайджанским селам, зарабатывали, чтобы семью кормить.
– И вы все эти годы тут работали?
– Я и сейчас, если председатель попросит, на трактор сяду. А свое хозяйство свел из-за возраста. Скотину держать уже тяжеловато. Хватит. Остались куры, овечки. Потому что иначе скука съест. На голый двор выйдешь – скучно.
– Я слышал, что в деревне на национальной почве ни одного конфликта никогда не было.
– На этой почве у нас нет разногласий. А между собой ребята – как всегда. Сидят за столом, пьют, этот кулак туда, этот – сюда, утром опять помирились.
– Как пьют? А вера?
– Молодежь на веру не смотрит. Человек с сознанием в нее приходит. Хоть в преклонных годах. Книгу видел? – Орлов показал на лежащую на столе Библию. – Там написано: веру принимает человек, который созрел к этому делу. А если ребятам 15-16 лет, им какая вера? Принуждать малолетку нельзя. Русская пословица говорит: в сознание битьем не приведешь. Рукоприкладство – это самая большая низость. Позор.
– А главное что в воспитании?
– Честность. Молоканам всегда доверяли от и до. Чтобы кого-то обмануть, обвесить – у нас такого никогда не было.
– Даже в лихие 90-е?
– Тогда была заваруха, переворот. Если только локтем кого зацепил, сразу волком смотрят. Заходим в универмаг. Продавец обращается из-за прилавка: «Дядя, постой, отойти надо, только никого не пускай, а то бедокурят!» Чего же не постоять. Он сходил, вернулся, поблагодарил. Я ему говорю: «Рядом ведь сидит человек твоего народа, твой брат. Его попросил бы!» А он мне – дядя, нет.
Почему? Так и не сказал мне причину.
И до сих пор меня эта мысль мучает. Почему он своему брату не доверил, а пришел какой-то русский, оставил одного с товаром.
Уезжаешь из Ивановки – как частичку души отрываешь от себя. Очень жаль оставлять этих людей. Таких не хватает нам и в России, в обычной нашей жизни. Как будто мы потеряли то, что они сохранили. Честные люди, честные поступки.
И даже сметана у них честная. В которой ложка стоит как вкопанная. И это не художественное преувеличение.
КОМЕНТАРИЙ ЭКСПЕРТА
Алексей Мухин: Потомки эмигрантов массово уже не вернутся
Можно ли рассчитывать на репатриацию потомков эмигрантов из России, корреспондент «КП» спросил у политолога, Гендиректора центра политической информации Алексея Мухина.
– Алексей Алексеевич, можно ли рассчитывать на массовую репатриацию потомков эмигрантов из России и СССР и наших соотечественников из-за рубежа?
– В деле возвращения соотечественников надо учитывать, что принуждение тут совершенно исключено, а какая-то агитация будет работать мало. Надо создавать условия и информировать диаспоры о новых благоприятных условиях для возвращения. Но надо и помнить, что существуют уже устойчивые диаспоры, которые не вернутся никогда. В первую очередь, это потомки эмигрантов в 3-м, 4-м и более дальних поколениях. Они, хоть и чувствуют «дым Отечества», но на новой родине у них уже могилы отцов и дедов. И свое будущее они связывают с теми странами, где поселились их предки, и где им самим уже тоже хорошо.
– Но…
– Но при этом условия для возвращения хотя бы части диаспор создавать все равно надо. Иначе мы не решим никогда ту же демографическую проблему. Да и в случае репатриации мы получаем уже готовых специалистов в самых разных сферах.
И надо поддерживать их связь с Россией через те же культуру, торговлю. Развивать для них туристические маршруты по России. Не стоит забывать, что они несут пользу для России, даже проживая там. Взять хотя бы отмобилизованную русскоязычную диаспору в Германии. Которая, если и не служит проводником интересов России в этой стране, то очень серьезно поддерживает немецкие политические силы, настроенные на дружбу с Россией. По сути, мы имеем политический десант в разных странах из числа наших соотечественников, которые сохранили теплые чувства к первой Родине.