Накануне в Московской соборной мечети проводили в последний путь погибшего в ЦАР журналиста, назвав его мучеником за веру.
«Он был как яркая звезда и сгорел — как яркая звезда», — такими речами провожали погибшего в ЦАР журналиста Орхана Джемаля его друзья и единоверцы, собравшиеся у Московской соборной мечети.
Как передает AZE.az, о том, как Максим Шевченко нес гроб с телом друга, как сын погибшего Мансур клялся «стать таким же великим, как отец», и почему умер тот, кто не боялся «говорить в лицо палачам правду», — в материале «БИЗНЕС Online».
«АЛЛАХ, БУДЬ ЩЕДР К НЕМУ, СДЕЛАЙ ПРОСТОРНОЙ ЕГО МОГИЛУ»
Накануне вокруг Московской соборной мечети было необыкновенно людно: сквозь металлические рамки металлоискателя, установленного на входе, тек непрерывный поток посетителей, выворачивающих свои карманы в знак «чистоты намерений». «Расстегните сумку, включите мобильник, — вяло и привычно командовали полицейские, неуловимо похожие на джиннов. — А это что у вас? Зонтик? Ну-ка, откройте его!»
Корреспондент «БИЗНЕС Online», повинуясь «джиннам», послушно включил кнопку зонта. С московского неба шел легкий теплый дождь, и это был «хороший знак», как выразился в разговоре с нашим изданием журналист Максим Шевченко, близкий друг покойного Орхана Джемаля. Автомобиль с телом Джемаля был еще на подъезде, но возле мечети уже начали собираться те, кто пришел сюда ради проведения джаназа-намаза — мусульманской погребальной молитвы.
В России такая молитва обыкновенно совершается по ханафитскому мазхабу, то есть не совсем так, как на земле предков Джемалей в Азербайджане, где преобладает шафиитский мазхаб. Но Орхан, по словам того же Шевченко, был «человеком мира», и перед его смертью все эти различия становятся как будто не важными. «О Аллах, будь щедр к нему, сделай просторной его могилу. Омой его водой, снегом и градом. Очисти его от прегрешений, подобно очищению белоснежной одежды от грязи», — так обыкновенно должен говорить имам, провожая в последний путь умершего мусульманина.
В этом контексте дождь действительно был хорошим знаком, потому что он был «очищением». Он мыл не только уставшие от жары пыльные московские улицы — он смывал все наносное и случайное с той необыкновенной жизни, которая завершалась здесь, на глазах у всех, кто во вторник 7 августа пришел проститься с Джемалем-младшим. Он был чем-то вроде омовения, и в качестве такового он пролетел мгновенно, так и не успев загнать под своды мечети всех будущих участников джаназы.
Тем временем двор Соборной мечети постепенно заполнялся. Среди пришедших корреспондент издания неожиданно заметил и Марата Кабаева, отца олимпийской чемпионки Алины Кабаевой и президента ассоциации МАИБ (международной ассоциации исламского бизнеса). «Вы знали Орхана?» — удивился я, подходя к Марату Вазыховичу. «Нет, лично не общался, но я, как и многие московские мусульмане, посчитал нужным проститься с ним», — ответил Кабаев и заметил, что точно так же сегодня поступили многие сотни человек.
В самом деле, среди собравшихся близким знакомством с покойным могли похвастать преимущественно журналисты. Но они на траурной церемонии составляли отдельную сплоченную группу, которая передвигалась стремительно, размахивая микрофонами и внушительными видеокамерами. Особым гостем смотрелся разве что Сергей Кожеуров, главный редактор «Новой газеты» — той самой, в которой Орхан Джемаль отработал несколько лет в качестве военного корреспондента и руководителя отдела политики. Среди присутствующих, как говорят, также была замечена Татьяна Фельгенгауэр, заместитель главного редактора радиостанции «Эхо Москвы», но в первые ряды ни она, ни Кожеуров не вышли, оставив все организаторские хлопоты на попечение Шевченко.
Собственно, основные заботы о погребении взяли на себя духовное управление мусульман и совет муфтиев России под председательством Равиля Гайнутдина. Был даже создан комитет по организации похорон Орхана Джемаля, во главе которого встала его сестра Каусар. Тем не менее, основная мужская работа досталась как раз Шевченко. Именно ему, в память о друге, выпало 7 августа доставить тело Орхана к Соборной мечети из морга следственного комитета.
«ЭТО БЫЛ ВОИН С БОЛЬШОЙ БУКВЫ, ОН ПРОЖИЛ СВОЮ ИЛИАДУ»
Белый Mercedes-Benz с лаконичной табличкой «Ритуал», спрятанной за лобовым стеклом, появился в Выползовом переулке (здесь расположена Соборная мечеть) лишь после полудня. Сразу же все пришло в движение: и журналисты, выстроившиеся у микроавтобуса с камерами на изготовку, и ожидающая погребального намаза московская умма. «Привезли, скоро начнется», — прошло шепотом по рядам. Гроб, обернутый зеленой орнаментальной тканью, вынесли на руках из автомобиля и, пробиваясь сквозь толпу, торопливо занесли в мечеть. «Дайте пройти, дайте, пожалуйста, пройти!» — умоляли те, кто нес на руках тело Орхана, и люди почтительно расступались. В числе прочих у гроба на правах товарища шел и Шевченко.
Церемония омовения покойного заняла еще примерно полчаса. Наконец, у входа в храм включились микрофоны, и над площадью раздался зычный голос Шевченко: «Сегодня мы провожаем в последний путь Орхана Джемаля — провожаем как мусульманина, каким он и был всю свою жизнь. Орхан был выдающимся человеком, вся его жизнь — это подвиг, борьба против несправедливости. Он всегда приходил на помощь слабым, он всегда вставал на сторону тех, кому угрожала опасность и кто подвергался давлению. Орхан был благороднейшим из людей, кого лично я, Максим Шевченко, знал. Конечно, не считая его отца, Гейдара Джемаля», — признался журналист.
По словам Максима Леонардовича, когда Орхан был жив, казалось обыденностью, что он мог уехать куда-то в Ливию или Афганистан. «Но сейчас понимаешь, что это была непростая жизнь и непростая борьба ради справедливости и ради милости Всевышнего», — заключил он и на правах спикера передал слово Хамиду, азербайджанскому поэту и другу семьи Джемалей из Баку.
«Если меня завтра спросят, видел ли ты гениального человека, видел ли ты героя, я отвечу: «Да, я его видел живьем, — по восточному витиевато выступил Хамид. — Это был воин с большой буквы, он прожил свою Илиаду, свою Троянскую войну. Народ Азербайджана скорбит, его родная земля, Карабах, скорбит вместе с нами».
Символично, что азербайджанца у микрофона сменил армянин, который тоже знал Джемаля со времен юности и сейчас сожалел, что больше не сможет с ним поговорить. «Часто думаю: вот об этом надо у Орхана спросить, об этом надо с ним поговорить. Но его больше нет рядом», — вздохнул выступавший.
Приехавший из Казани на похороны Джемаля политолог Руслан Айсин, как и многие в этот день, назвал покойного журналиста героем и мучеником за веру, за правду. «Люди со всего мира спрашивают об Орхане, интересуются, — продолжил Руслан. — Джаназа-намаз говорит о том, что он был достойным сыном ислама, как и его отец».
Вдруг в первый ряд «спикеров» выступил бледный мальчик лет 12–13, которому тут же бережно передали микрофон. Это оказался сын Орхана и продолжатель рода Джемалей — Мансур.
«Если бы таких людей, как мой отец, было бы хотя бы чуть-чуть больше в мире, то мир был бы намного лучше. Намного! Я клянусь, что постараюсь стать таким же великим, как мой отец!» — с детским максимализмом заявил он. Его слова были встречены дружными криками: «Аллаху акбар!»
«МЫ ВСЕ НЕ ОКАЗАЛИСЬ РЯДОМ, МЫ ЛЮБИЛИ ЕГО НА РАССТОЯНИИ»
Слово «герой» звучало в речах выступавших настолько часто, что похороны Джемаля все больше и больше напоминали панихиду по поэту Николаю Гумилеву, убитому более ста лет назад, но вошедшему в историю русской культуры в качестве едва ли не единственного ее «героя» и «конкистадора». Зато теперь у Гумилева-старшего, видимо, появился достойный продолжатель, глядя на гроб которого сопредседатель СМР Нафигулла Аширов выразил надежду, что «любой мусульманин, который видит и слышит это, хотел бы, наверное, умереть такой же смертью, как Орхан».
«Он был как яркая звезда и сгорел — как яркая звезда, — сказал Аширов. — Мы цепляемся в нашу несчастную жизнь когтями и зубами, но мы недостойны этого. Жизнь достойна таких людей, как Орхан. Он умер на пути Аллаха. Но не правы те, кто говорит, что он мертвый. Он жив, вы просто этого не чувствуете. Он не мертвый, он жив в своем сыне, во всех тех, кто чувствует боль, как ее чувствует этот мальчик. Пусть Аллах сделает пример Орхана для нас, чтобы мы хоть на одну йоту приблизились к Аллаху».
Востоковед Руслан Курбанов назвал основными качества Орхана мужество и аскетизм. «Именно эти два качества наполняли величайших героев мусульманской общины, — продолжил Курбанов. — В каждом народе есть эти герои. Народ любил их за мужество и аскетизм, за то, что они отреклись от этого мира и принесли себя в жертву. Поэтому в окружении сытых мусульманских лидеров простой народ видел в Орхане бескорыстного мужественного бойца, отрекшегося от благ этого мира. Да, его мужество было порой безрассудным, как эта поездка в ЦАР.
Наша вина в том, что не нашлись более знающие люди, которые сказали бы: „Орхан, остановись, Всевышнему нужны не такие жертвы, ты нужен нам живым, и здесь“. Не нашлись богатые мусульмане, которые помогли бы Орхану с зарабатыванием денег для семьи. Не нашлось молодых, которые бы сказали: „Орхан, научи нас своему ремеслу“. Мы все не оказались рядом. Мы все любили его на расстоянии, — покаялся выступавший. — Я очень прошу каждого из вас, пожалуйста, усвойте, чтобы таких ошибок с нашей стороны не повторялись».
«Он бросал в лицо угнетателям, палачам и насильникам правду, не боялся смотреть в глаза, — снова подхватил Шевченко. — Он шел в тюрьмы, он шел в казематы. Так поступает только тот, кто ощущает в своем сердце огонь правды и огонь истины. Он был мужчиной до последней капли своей крови, которую он пролил на африканской земле, в Ливии и других частях света. Мы провожаем мужчину, поэта, журналиста, отца и героя».
Заключительную речь перед началом джаназа-намаза произнес муфтий и глава СМР Гайнутдин. «Аллах говорит: „Не говорите о тех, кто ушел из земной жизни на милость Аллаха, что он умер, что он труп, — призвал Гайнутдин. — Он живой, но только об этом мы не знаем. Его душа жива, его душа ждет встречи со своим Создателем, Творцом, Господом. Мы вместе с вами сегодня молим нашего Господа, который сказал: „Мы создали вас из глины, мы вас возвращаем туда“. Мы сегодня собрались вернуть нашего брата туда, откуда он пришел. Господь говорит: „Придет день, и вы заново встанете передо мной, вы встанете, чтобы держать ответ за то, что вы делали на земле, исполняли ли вы повеления своего Господа“. Того, кто дал нам священное писание, кто указал нам путь ислама. Вы выполнили свое обязательство перед человечеством, перед Господом… Выступающие сказали, что Орхан выполнил, он жил для народа, он жил во благо народа, он жил во имя справедливости».
После этого над площадью зазвучали слова погребальной молитвы. «О Аллах, пусть он опередит нас в раю! Да будет он заступником перед Тобою!»
В тот же день, 7 августа, Орхан Джемаль был торжественно предан земле на мусульманском участке Хованского кладбища.
Практически одновременно с ним похоронили и двух других убитых в ЦАР журналистов: оператора Кирилла Радченко — на Булатниковском кладбище столицы, а также режиссера Александра Расторгуева — на Троекуровском.