Нужна выверенная, взвешенная политика на территории Северного Кавказа.
Как сообщает AZE.az, вице-премьер правительства РФ и полномочный представитель президента в Северо-Кавказском федеральном округе Александр Хлопонин в эксклюзивном интервью телеканалу RT рассказал о борьбе с терроризмом в регионе, работе с информационным пространством на Кавказе и привлечении иностранных инвестиций.
– Президент Медведев дал ясно понять, что он не доволен эффективностью работы руководителей в Северо-Кавказском округе. Какой срок дал президент северокавказским руководителям для того, чтобы исправиться или потерять должность?
– Дмитрий Анатольевич Медведев сегодня говорит о том, что правоохранительные органы, силовые структуры сегодня ведут активную борьбу с терроризмом и экстремизмом на территории СКФО. Можно сказать, что эта работа сегодня достаточно успешно реализуется и уже видны результаты, т.е. мы набрали силы в этой составляющей.
Но исключительно силовыми методами решать проблему борьбы с терроризмом на Кавказе сегодня практически невозможно – для этого должна существовать и другая очень важная составляющая, которой должны, безусловно, заниматься руководители субъектов РФ, в т.ч. и руководители федеральных территориальных органов власти, и здесь речь, прежде всего, должна сводиться к тому, что терроризм – это заболевание, это, скорее, социальная проблема, т.е. имеет отголоски социальной проблематики, существующей на Кавказе.
К сожалению, можно констатировать, что Кавказ вобрал в себя огромный пласт социальной проблематики, который нам надо решать. С одной стороны, это очень высокий уровень бедности и безработицы. Это все происходит на фоне очень хорошей демографической ситуации, т.е. мы фактически пополняем с каждым годом лагерь молодых талантливых ребят, которым негде себя реализовать и, фактически, они становятся очень хорошей площадкой для экстремистов и террористов, которые за счет лжеидеологии забирают их в свои ряды.
Это одна составляющая, и здесь то решение, которое было принято по стратегии социально-экономического развития Кавказа, призвано решить в какой-то степени вопрос с развитием экономики, созданием новых рабочих мест, снижением уровня бедности, развитием новых проектов, новых технологий и так далее. Но президент дает понять, что, к сожалению, мы не имеем возможности раскачиваться слишком долго, президент ставит задачу ускоряться: начиная со следующего года, мы должны видеть реальные результаты, проекты должны уже реально реализовываться на территории. Это одно направление.
Второе направление: сегодня мы имеем пласт молодежи, которой надо заниматься. Сегодня нужна выверенная, взвешенная молодежная политика на территории Северного Кавказа, а это полномочия, в том числе, муниципальных органов власти. Мы сегодня должны посмотреть образовательные стандарты, как и к чему мы готовим сегодня наших ребят, как они должны работать, мы должны смотреть вопросы этнодемографического баланса на Кавказе: это вопросы и приграничные, и миграционные, вопросы беженцев, – это огромный пласт вопросов, который сегодня надо решать, и с каждым вопросом надо разбираться очень внимательно.
Здесь действительно большой пласт задач, который стоит перед региональными органами власти, они должны, безусловно, решать эти задачи. Это и вопросы духовно-нравственного воспитания молодежи, этому мы сегодня должны придать принципиально новое значение. У нас есть мусульманская молодежь, христианская молодежь, и здесь мы действительно должны создать предпосылки для того, чтобы работать с молодежью и разъяснять, потому что философия терроризма, – она, к сожалению, базируется на лжеисламских теориях, и, к сожалению, на «той стороне» работают очень профессиональные люди, которые очень подготовлены, хорошо образованы, которые на почве необразованности и социальной неадаптированности людей очень хорошо эту лжефилософию внедряют. Этим надо очень серьезно заниматься.
Еще одна тема, которой мы должны очень серьезно заниматься, – это информационное пространство на Кавказе. Мы абсолютно потеряли информационное поле, и если спросить сегодня любого человека, проживающего в Москве, в Санкт-Петербурге, за Уралом о том, что он знает про Кавказ, то кроме взрывов, терактов, коррупции мы ничего в этом отношении не услышим. Поэтому мы должны рассказывать о том, что такое Кавказ. Т.е. это огромный пласт вопросов, который лежит не только в области силовой проблематики, но и в плоскости административной
– То есть это все президент имел в виду, когда сказал Вам, что хочет увидеть на Кавказе. И все-таки – срок?
– Если мы в кратчайшие сроки не создадим условий, при которых люди поверят власти и будут доверять власти, мы никогда не решим проблему с терроризмом. Только через доверие населения к органам власти, в т.ч. муниципальной и региональной, мы сможем решить поставленные задачи.
– «В кратчайшие сроки…» Вы сказали – «следующий год». То есть, буквально пару месяцев на это?
– Все подготовительные работы выполнены: у нас сформированы органы государственной власти, создана стратегия социально-экономического развития, у нас работает мощнейшая правоохранительная система на Кавказе. Весь вопрос в том, что мы должны развернуться лицом к людям, мы должны создать условия, чтобы люди начали, наконец, ощущать реальные результаты.
– Когда Вы говорили про информационную войну, Вы сказали «с той стороны». Когда Вы говорите «с той стороны», Вы кого имеете в виду конкретно: страны, организации, регионы?
– Я не представитель спецслужб, но могу сказать, что, очевидно, есть люди, которые представляют из себя неких вождей общего, единого Кавказа, которые формируют теневое правительство, кабинет Кавказа, которые поддерживаются отдельными спецслужбами, находящимися, так сказать, не за далекими границами от Российской Федерации, которые вообще заинтересованы вносить раздражение на Кавказ.
– В прессе муссируются слухи, что создание СКФО является наступлением на самостоятельность северокавказских субъектов федерации. Есть ли для них основания?
– Вы знаете, я думаю, что создание СКФО, – это лишь обозначение внимательного отношения федерального центра к проблематике Северного Кавказа. Надо знать историю своей страны и надо понимать, что северокавказская территория исторически включала в себя те субъекты, которые вошли в СКФО. Создание сегодня этого федерального округа и выделение его из ЮФО как раз означает внимание федерального центра к наведению порядка и стабилизации ситуации на Кавказе, приближение федерального центра к проблемам.
– На Северном Кавказе создается новая структура под названием «Общественный Совет Северо-Кавказского Федерального округа». Что это за совет? Какими полномочиями он будет наделен?
– Я уже говорил, что невозможно решить вопросы без тесного взаимодействия с населением. Ключевой задачей мы сегодня ставим создание на территории Северного Кавказа институтов гражданского общества, которые на сегодняшний день могли бы иметь возможность организации диалога населения с властью. Поэтому Общественный совет при полномочном представителе Президента – это как раз общественная структура, куда включаются авторитетные лидеры, знаковые фигуры, в т.ч. и представители религиозных конфессий, люди, которые имеют авторитет у себя в республиках, пользуются большим доверием у населения, где в рамках Общественного совета мы могли бы обсуждать с ними наболевшие проблемы и чувствовать остроту или тонкость решения той или иной проблемы, чтобы каждое решение было выверено.
Это тот орган, куда войдут, на сегодняшний день, и представители общественных организаций, представители правозащитных организаций, старейшины с каждой территории, представители молодежи, представители журналистики и свободных СМИ, независимых СМИ, поэтому я могу сказать, что этот совет, который будет сформирован в ближайшее время, будет состоять из 3 основных блоков. Один блок – это представители федерального центра. Сюда войдут 14 человек, предлагать которых будет Общественная палата. Второй блок – 14 человек, которые будут представлять федеральный округ.
Это, опять-таки, представители общественных организаций, знаковые люди, с которыми мы ведем сегодня диалог, практически из каждой республики, в т.ч. представители правозащитных организаций. И третий блок – это 14 человек, представители каждой республики. Таким образом, 42 человека будут олицетворять Общественный совет. Но это лишь первый шаг, потому что в дальнейшем мы планируем создать молодежные общественные организации, где точно так же мы хотим иметь диалог с населением.
– Октябрьская атака на парламент Чечни показала, что экстремистское подполье по-прежнему способно осуществлять крупномасштабные теракты. Означает ли это, что контртеррористическая стратегия не работает? Будет ли она пересмотрена?
– Что касается наших правоохранительных органов и тех структур, которые напрямую отвечают за эту работу, то я могу сказать, что нет в мире, наверно, таких технологий, которые показали бы, что если мы пойдем по такому-то пути и так будем действовать, то мы решим все наши вопросы.
Это очень сложная система – система противодействия терроризму. Поэтому то, что мы учимся, и, к сожалению, на своих ошибках – есть такая проблема – это очевидно. Но то, что сегодня мы научились противодействовать терроризму и то, что мы сегодня научились действовать на опережение, и то, что сегодня огромное количество терактов предотвращено и не случились, – мы, к сожалению, не умеем об этом рассказывать.
Я считаю, что эта работа – успех наших правоохранительных органов: ФСБ, МВД, Национального антитеррористического комитета и СБ. Могу сказать, что здесь ведется очень хорошая работа, и с каждым разом мы успешнее реализуем эту функцию. Но опять-таки я хочу сказать: здесь – только все вместе, здесь без поддержки населения этот вопрос не решить. Надо бороться не со следствием, а с причинами, а причины в значительной степени социальные. Но этим болеет не только Россия, эта чума распространяется по всему миру.
– Сейчас активизировалась аль-Каида. Вы это чувствуете на Кавказе? Ведь не раз говорилось, что Кавказ – одно из направлений деятельности аль-Каиды.
– Очевидно, что есть люди, которые сидят за пределами России, для которых Кавказ является очень знаковой темой, на которой они пытаются нагреть руки и поднять свой авторитет в международных террористических организациях. Мы знаем, что идет финансирование через так называемый НКО на территории Кавказа, что из-за границы поступают определенные ресурсы для финансирования этой деятельности и бандподполья – это тоже очевидно.
– Когда Вы сегодня пришли к нам на канал, Вы сразу начали говорить об информационном обеспечении. Это самое главное, что волнует сегодня Вас как полпреда Президента? Остальные вопросы имеют второстепенное значение?
– Я должен донести до общества, что это наша территория, территория России, уникальная своей красотой, природой, людьми, традициями, культурой, но которая, к сожалению, столкнулась с тяжелейшими проблемами, в том числе и с войной, на которой погибло огромное количество людей. Но это не значит, что мы не должны рассказывать про эту территорию, интегрировать её, делать её составной частью России.
Для меня Кавказ – это территория России. Мы упустили время и с точки зрения экономического развития территории, создания условий для образования. Мы занимаемся программой восстановления Чеченской республики, Ингушетии, но сегодня настало время коренным образом переламывать ситуацию на Кавказе. Это потрясающе интересные люди, надо дать нам возможность вместе с ними жить и работать.
Я сегодня стараюсь это донести до всех, и я думаю, что до тех пор, пока мы это не поймем и не вобьем себе в сознание, что это территория России, такая же интересная, красивая, самобытная и инвестиционно-привлекательная, я никогда не смогу сделать так, чтобы пришел инвестор и начал поднимать экономику этой территории, потому что если мы сами не хотим ничего делать там для того, чтобы развивалась экономика, то никакой поддержки Запада ждать не стоит, и вряд ли можно надеяться, что какой-нибудь инвестор придет и вложит туда деньги.
– Слышите ли Вы от местных кавказских руководителей, что они так же хотят быть и развиваться вместе с Россией? Есть такое встречное движение?
– Я не хочу делать вид, что не существует проблематики, я не хочу делать вид, что люди, проживающие в Москве и других городах России, за пределами СКФО напуганы трагедиями, которые сегодня происходят на Кавказе. Но когда я общаюсь с очень интересными и талантливыми молодыми ребятами с Северного Кавказа, они спрашивают меня: «Почему я, выезжая с Северного Кавказа, за территорию Ставропольского края, вдруг превращаюсь в «лицо кавказской национальности»?
Я что, из другого государства, я по-другому скроен? Хотите, чтобы я жил в едином государстве, гордился страной, которой я предан? Давайте найдем единую позицию». Ещё раз говорю: при всех сложностях, которые существуют на Кавказе, не надо забывать, что это территория Российской Федерации. Это наша с Вами страна, и если там есть проблемы, значит, их надо решать.
– В Интернете набирает популярность движение за выход Ставропольского края из состава Северо-Кавказского федерального округа. За этим движением стоят русские националисты, недовольные тем, что они называют «выдавливанием русского населения с Кавказа». Существует ли такая проблема в реальности? Какие последствия эта кампания может иметь для межэтнического мира на Кавказе?
– То, что есть проблемы и вопросы, которые остались в наследство ещё с советской эпохи, когда, например, мы принимали 131-й федеральный закон и разграничивали земли, – не надо забывать, что земельные отношения на Кавказе являются очень серьезной тематикой, потому что зачастую зоны отгонного животноводства, т.е. где выпасали скот, находятся не в пределах населенного пункта, а за его пределами, как, например, на востоке Ставропольского края, когда значительная часть скота из Дагестана паслась на территории Ставропольского края, – и потихоньку люди начали переселяться, и сейчас возникает вопрос: а как реализовывать 131-й федеральный закон?
Вроде это муниципальная земля и муниципалитет должен ей распоряжаться, а ещё остались традиции советского времени, когда принимались определенные решения. Но идти на поводу у необразованных людей, не знающих историю собственной страны, говорящих о том, что сегодня выдавливают русскоязычное население с Северного Кавказа, – я бы считал это достаточно поспешным решением. Могу привести в пример цифры. По Ставрополью цифры таковы, что на территории края зарегистрировались тысяча четыреста дагестанцев, 64 человека из Чеченской республики и незначительное число жителей Кабардино-Балкарии, а из Карачаево-Черкессии, по-моему, 500 человек.
То есть для трехмиллионного Ставропольского края это не такие страшные пропорции. Когда мы говорим о том, что русскоязычное население выдавливают с территории Карачаево-Черкессии, Кабардино-Балкарии, Чеченской республики и других регионов, не надо забывать одну простую вещь: русскоязычное население более мобильно, русскоязычное население движется за рабочими местами, поэтому молодежь уезжает в другие регионы, в Москву, в другие города, где можно получить работу, достойное образование и т.д. Точно так же идет отток населения из Сибири, с Дальнего Востока – люди едут за работой.
Возвращаться обратно они вряд ли хотят. А у жителей Северного Кавказа особое отношение к земле, к традициям, у них в семьях рождается по 5-6 детей и демография хорошая, они ведут оседлый образ жизни и не настолько мобильны, они не всегда готовы уехать и не возвращаться назад. Этот процесс есть, но опять – смотря с чем сравнивать.
Советская стратегия была такой, что мы строили оборонные предприятия на Кавказе, привозили туда русских инженеров, была насильственная миграция русскоязычного населения на Кавказ. Когда мы заставляли ехать туда учителей, врачей, которые должны были отработать там 5-6 лет, потом возвращались обратно. Это целый процесс, который существовал в советское время, это была эпоха насильственной миграции, когда мы перемещали миллионы людей из одной части страны в другую.
Сегодня мы живем в другое время и заставить молодого человека поехать на Кавказ и работать там учителем только потому, что мы этого хотим как государство нельзя – у него есть свобода и права. Надо создавать условия, чтобы было интересно приезжать и работать. То есть опять мы возвращаемся к комплексу проблем, которыми надо заниматься и решать в каждодневном режиме.
Поэтому я не хочу обращать внимание на различные провокационные вещи, которые возникают в информационном поле, я не знаю, как комментировать выход из СКФО и переход в ЮФО. Что от этого изменится? Мы Великую китайскую стену, что ли, построим перед Кавказом? Люди не знают историю, не знают, что делать с Кавказскими минеральными водами… даже не хочется комментировать. Я думаю, ситуация будет меняться, и чем больше мы будем образовывать людей, чем больше мы будем давать информации, о чем мы говорим, тем больше люди будут понимать, что происходит.
– Как Вам удается убедить иностранных инвесторов, что вкладывать деньги в Северный Кавказ безопасно и даже выгодно?
– Я имею опыт работы и в банковском секторе, и возглавлял крупное предприятие «Норильский никель», и у меня есть богатый опыт и понимание ментальности инвестора. Поэтому я всегда говорю такую вещь: капитал не имеет национальной окраски. Для меня инвестиционный капитал – как женщина: за ним надо ухаживать, его надо убеждать, его надо водить в рестораны, ему надо дарить цветы, и ровно в тот момент, когда он тебе поверит, он придет, и ты достигнешь того результата, которого ты хочешь.
Поэтому: да, сегодня, действительно, убедить инвестора в том, чтобы он вложил деньги в Северный Кавказ, достаточно сложно, потому что есть целый набор рисков, таких как террористическая угроза и административная угроза, то есть то, что мы называем коррупцией, непрозрачными схемами взаимодействия власти и бизнеса и т.д. В этой части принято беспрецедентное решение Правительства РФ, есть поручение Президента о том, что со следующего года государство готово предоставлять правительственные гарантии без обеспечения. Это означает, что если инвестор вкладывает деньги, то на 70% объема от этих кредитных ресурсов риски берет на себя государство. 30% – это риски, которые должны на себя взять инвесторы, в т.ч. банки.
Я это говорю как вице-премьер, потому что соответствующее решение принято, и объем государственных гарантий на следующий год составляет 50 млрд. рублей. Это достаточно серьезный шаг государства для того, чтобы подстраховать инвестора и сказать ему о том, что «мы готовы вместе с вами отвечать за те риски, которые сегодня существуют для вас на Кавказе».
– Почему Чечня не упоминалась в проекте создания северокавказского туристического района, презентованном этим летом на Петербургском экономическом форуме?
– Все дело в том, что есть некая идея уже на базе существующих горнолыжных центров, которые в свое время развивались, когда-то существовали, – сейчас стартовать с этих проектов и сегодня довести их до уровня международных стандартов. На сегодняшний день на Северном Кавказе это 4 ключевых проекта: «Архыз» в Карачаево-Черкессии, «Эльбрус» в Кабардино-Балкарии, в Северной Осетии – это «Мамисон» и в Дагестане – «Матлас».
Но это не означает, что по Чеченской республике проект по развитию горнолыжного кластера, если он будет предложен, в этот список не попадет. Государство готово вкладывать средства в инфраструктуру, государство готово предоставлять определенные налоговые преференции для тех территорий, на которых будет развиваться это направление, поэтому, как только будет готов проект по Чеченской республике, как только будут предложения, – мы готовы.
Кстати, мы сейчас ведем с Рамзаном Ахматовичем проработку проекта в Чеченской республике по развитию горнолыжного кластера.