Представляем вниманию наших читателей приготовленную специально для AZE.az аналитическую статью тележурналиста Алексея Синицына, дважды лауреата Высшей литературной премии "Араз", других международных и национальных премий, автора ряда документальных фильмов.
Конечно, и The Wall Street Journal, и известный в финансовых кругах журналист Ален Маттич, не могли не понимать, что они преподносят миру сенсацию, предлагая ему рейтинг протестных настроений в 85 государствах мира.
Из всех европейских стран выше всех по степени социальной взрывоопасности поднялся …Азербайджан, опередивший только такие гипотетически мятежные государства, как Кения, Камерун, Пакистан, Нигерия, Индонезия, Филиппины, Гватемала, Марокко и Иордания.
Этот показатель выглядит совершено невероятно на фоне того, что, согласно рейтингу, перманентно бунтующий Египет и охваченная гражданской войной Ливия, оказывается, обладают меньшим протестным потенциалом, чем Азербайджан.
Мистер Маттич сам, очевидно, почувствовал всю абсурдность своих изысканий и решил опередить возможных критиков, признав, что его «методология не разработана» («The methodology is crude»). Но ведь на чем-то он основывался, составляя свой удивительный рейтинг.
Этим «что-то» оказались: индекс восприятия коррупции, предлагаемый организацией Transparency International, индекс развития человеческого потенциала ООН и т.н. индекс Джини. О таком «научном инструментарии» стоит порассуждать особо.
Индекс восприятия коррупции определяется только на основе нескольких независимых опросов, в которых принимают участие международные финансовые и правозащитные эксперты. Но ведь восприятие – это исключительно субъективный критерий, оценивающий не реальный уровень коррупции, а произвольно интерпретирующий действительность. Иногда с вполне определенными политическими целями.
В Азербайджане все понимают угрозу коррупции (наверное, поэтому и развернули борьбу с ней), но невозможно поверить, что, согласно анализу Transparency International, ее уровень в неспокойной Южной Африке значительно ниже, чем в АР, России или даже в любимой Западом Грузии. Неужели правозащитники не помнят, как в ЮАР судили кандидата в президенты Джейкоба Зуму по обвинению в коррупции и вымогательстве, что не помешало официальному пятикратному многоженцу занять пост главы государства и стать лучшим другом просвещенных демократий?
А разве не бывший президент Интерпола Джеки Селеби, одновременно и начальник полиции Южно-Африканской республики, был обвинен в коррупции и связях с организованной преступностью по настойчивой подсказке того же Интерпола? И в Кот-д’Ивуаре, где кланы ведут тихую гражданскую войну за плантации бобов какао, уровень коррупции тоже ниже, чем на просторах СНГ?
Пойдем дальше вверх по списку благополучных в отношении коррупции государств. Вот – Макао, бывшая португальская колония, ныне китайская провинция Аомынь, живущая по отличным от КНР законам. Ее называют азиатским Лас-Вегасом и «страной-казино», куда ездят «оторваться» тысячи «богатеньких буратино» со всей Юго-Восточной Азии. По утверждению западной прессы, в Макао нет коррупции и организованной преступности, но есть целая армия «жриц любви», респектабельный наркобизнес и гигантская игорная индустрия, фактически, на две трети принадлежащая американским компаниям.
Допустим, что коррупция в карликовом государстве, действительно, побеждена. Но почему тогда регулярно тысячи манифестантов, с чисто китайским упорством, проходят колонной от парка «Ю Хань» в административный центр Макао с уже традиционными лозунгами – «Нет коррупции правительства!», «Мы против сговора между чиновниками и бизнесменами!», «Долой мэра города!», « Права человека -народу!». Все, конечно, кончается полицейским побоищем.
Но взглянем и на некогда благополучнейшую Исландию, которую сомнительные банковские операции довели до грани дефолта. Как заметил один крупный социолог: «По всем рейтингам Transparency International Исландия занимала первые места. Пока мы не выяснили, какими там на самом деле были банки, как они контактировали с несколькими правящими семьями и с двумя политическими партиями, которые последние десятилетия правят страной. Этот пример демонстрирует, насколько несовершенен индекс». А, значит, и сам коррупционный рейтинг.
Эксперт WSJ использовал для создания своего «протестного» листа и данные т.н. индекса Джини, с помощью которого можно судить о степени расслоения общества какой-то страны, например, по уровню годового дохода. Однако изобретатель индекса, итальянский статистик Коррадо Джини не учитывал какая часть населения обеспечивает свой доход за счет непосильного труда, а какая – за счет собственности. А если бы он сумел учесть это, то назвал бы именно США страной потенциального социального бунта, так как 10% американского истеблишмента владеют около 90% стоимости бизнесов, бондов (долговых обязательств) и публичных акций. В то же время 38 миллионов американцев живут ниже черты бедности.
И, наконец, несколько слов еще об одном инструменте Алена Маттича – индексе развития человеческого потенциала, учитывающего уровни жизни, грамотности, образованности и долголетия (ИРЧП) в странах ООН. Однако критик ИРПЧ Брайан Каплан, профессор экономики в Университете Джорджа Мейсона, иронизирует, предлагая представить себе волшебную страну с бесконечным ВВП и бессмертным, но почему-то безграмотным населением. Так вот, ИРЧП в таком невероятном государстве был бы ниже, чем в нищем Таджикистане, несмотря на бесконечную и счастливую жизнь ее недалеких обитателей. Но, если серьезно, этот индекс не принимает во внимание ни экологические факторы, ни нравственное развитие личности. А ведь последнее условие – одно из важнейших.
Вряд ли кто будет оспаривать утверждение, что азербайджанское общество, образовавшее абсолютно светское государство, отличается очень высокой степенью толерантности как в отношениях различных конфессий, так и внутри религиозных общин. Современная история страны не знает фактов религиозного противостояния. Но по накопленному протестному потенциалу американское бизнес-издание ставит Азербайджан на 40 пунктов (!) выше королевства Бахрейн, где уже не первый день идут кровавые столкновения между отрешенной от власти шиитской оппозицией и суннитской верхушкой, представляющей только четверть населения страны.
Теперь рассмотрим ресурс политического протеста. Разве не в Армении местные террористы убили премьера, спикера и несколько парламентариев прямо на сессии Национального Собрания? Или это не в Ереване власти расстреляли демонстрацию оппозиции, протестовавшую против фальсификации итогов президентских выборов? Но Армении, вообще, не нашлось места в рейтинге «протесто-опасных» стран. Неужели по причине еще большей стабильности, чем в Швеции, каким-то образом набравшей по классификации WSJ целых 26,7 «мятежных» единиц?
На главный вопрос – с какой целью составлялся столь провокационный рейтинг – однозначно ответить невозможно. Может быть, кому-то хочется взорвать политическую ситуацию в Азербайджане – важнейшем сегменте «евразийской дуги нестабильности» по доктору Бжезинскому? Или до смерти напугать возможных зарубежных инвесторов, готовых вкладываться в экономику Азербайджана?
Одно можно сказать с уверенностью – эта провокация не будет иметь долгих последствий. Впрочем, она еще может породить, точнее, изменить чей-то афоризм, который стал популярен благодаря Марку Твену, заметившему как-то, что существует несколько видов лжи – «ложь, наглая ложь и статистика». Уберите запятую и продолжите этот ряд словами: «и современные рейтинги». Попадете в самую точку.