Председатель Агентства по Авторским Правам Камран Иманов прокомментировал притязания армян на азербайджанский музыкальный инструмент кяманча.
Как сообщает AZE.az, Кямран Иманов выразил недоумение попытками армян присвоить себе национальный азербайджанский музыкальный инструмент кяманча.
Председатель Агентства по Авторским Правам в интервью “Интерфаксу” прокомментировал публикацию в еженедельной газете «Аргументы недели. Урал», издаваемой в Екатеринбурге. Издание опубликовало материал, в котором говорится об армянской кяманче и приводится интервью с армянским кяманчистом.
“Я знаком с этим материалом, в котором выходец из азербайджанского Карабаха Александр Мовсесян с теплотой отзывается о кяманче, на которой играет и высказывается о пристрастии к собственноручному изготовлению этого инструмента. Не сомневаемся мы и когда интервьюируемый говорит о народных музыкантах – ашугах, исполнявших на улицах Карабаха множество народных напевов.
Непонятно же то, почему кяманча стала старинным армянским инструментом. Ведь как отмечал известный армянский писатель М.Налбалдян «армянских ашугов можно считать армянскими только по той причине, что они родились в армянских семьях» и «что они все время опирались на творчество азербайджанских мастеров», а «используемые ими музыкальные инструменты являлись тюркскими – саз, сантур, каман или каманча, баглама» (М.Налбандян, Полн. собр. соч., т.1). Он же писал, что «большинство мелодий и напевов заимствованы у тюрков. Я побывал во многих местах проживания армян и всегда старался услышать, что-нибудь армянское. К сожалению, такое мне не удалось».
Примерно такие же мысли высказывал и Т.Балеан, известный армянский собиратель и издатель фольклора, религиозный деятель (Армянские ашуги. Т.1, Измир, 1911), а вот несколько ранее него известный армянский деятель С.Паласанян сделал заключение «мотивы наших напевов различаются… и, вообще под влиянием какого народа мы находимся, его напевы и принимали за свои» (С.Паласанян «Армянские напевы», СП-б, 1868).
Возможно, именно здесь кроются причины выводов и двух не менее именитых армян:
Лео (А.Бабаханян): «…малая, можно сказать, что даже незначимая часть, армянского ашугского творчества относится к нашей литературе…» (Армянская история, т.3, Ер., 1946).
Г.Левонян: «как имена, принимаемые армянскими ашугами, так и названия их стихов и песен – все по-азербайджански» (Г.Левонян «Армянские ашуги». Александрополь, 1892).
И последнее. Армянская газета «Мшаг» (издаваемая в Тбилиси 3 сентября 1916 г.), описывая успех азербайджанской музыки у армянского народа, писала: «…их [армян] уши заполнены звуками тара и кяманчи. Поэтому восточная музыка вошла в плоть и кровь армянской нации».
Комментарии здесь, как говорится, излишни: на азербайджанской земле Карабаха творили азербайджанские и подражающие им армянские ашуги, а мелодии и напевы исполнялись под аккомпанемент наших музыкальных инструментов, в т.ч. и каманчи. И все это со временем «вошло в плоть и кровь армян». Однако, как вы понимаете, это не дает оснований ни для оккупации азербайджанской земли, равно как и на присвоение культурного наследия нашего народа.
А теперь несколько слов о самой кяманче. В народе мы уменьшительно – ласково с добавкой окончания «ча» называем этот изумительный стручковый инструмент в отличие от общетюркского камана, и произошел он от смычкового гопуза – главного инструмента древнейших ашугов-озанов.
Однако история кяманчи уводит нас в еще более глубокие пласты древности, в эпоху сакрального общения человека с Богом, эзотерического воззвания – обращения наших предков к Всевышнему, к эпохе зарождения священного мугама.
Гамы (жрецы-маги) обладавшие первоначально прерогативой возможного контакта с божественным началом, Танры, мугамным пением–прошением стремились нести до Бога свои чаяния и надежды и, видимо, самым певучим музыкальным инструментом, вторящим им, могла быть первобытная кяманча – каман. Именно посредством этого инструмента могли воспроизводиться непрерывные горловые звуки голоса человека, взывающего к Богу. И не случайно, наш великий композитор Узеир Гаджибейли особо оценивая звучание каманчы, писал: «музыка, которая играется на каманче по звучанию более совершенна и ближе к человеческому голосу…».
Считаю, что сегодня все более подтверждается этимология слова «каман» происходящая от древнетюркских слов «гам», т.е. «священный» и «ан / ун», что означает «звук».
Таким образом «каман» есть «звук гама» или «священный звук», способный создать резонанс в контакте с божественным началом.
Теоним «гам», как мы отметили, означающий по смыслу «священный» широко распространен на территории Кавказа и Передней Азии, а благодаря миграции тюркских народов распространился вплоть до Японии. Этот теоним встречается в топонимике (Каммала, Гамарли и т.д.), в названиях племен (кам-ан = куман, гам-эр = киммер), в личных именах и именах священнослужителей. В частности, в Азербайджане «Гам-гам»-пир несет в себе понятие священного места, а в «Китаби Деде Горгуд» «Гам-ган» (Кам хан) есть отец Баяндур-хана.
Не могу не сказать и о том, что в силу типичной диалектной замены звуков в прототюркских языках k → s / ş «гам» читается и как «шам» (отсюда «гамчылыг = шаманизм») или «Камахи» звучит и как «Шамаха».
Думаю, что приведенные соображения проливают свет как на тюркское происхождение кяманчи как музыкального инструмента, так и на тюркские этимологические корни его названия”, – отметил Иманов..