«Может ли эпитафия, составленная в связи с чьей-либо смертью и помещенная на надгробии, быть посвящена живым?».
Как передает AZE.az, азербайджанский политолог Теймур Атаев в рубрике «Точка зрения» на echo.az задается вопросом «По кому прозвучал реквием в Ханкенди?». Напомним, что 1 сентября на центральной площади в Ханкенди прозвучал "Реквием" Джузеппе Верди, пишут армянские СМИ. В преддверии концерта художественный руководитель и автор идеи проекта – известная российская оперная певица Любовь Казарновская – подчеркнула его посвящение "столетию геноцида армян".
Исполнительница назвала эту дату не только ужасной, но и "вселяющей надежду" на невозможность "убить дух Великой Армении", ее культуры, "предотвратить воскрешение и расцвет нации". Резюмировала свои высказывания Л.Казарновская в том ключе, что-де звучание вердиевского "Реквиема" является не траурным шествием музыки по Нагорному Карабаху, а возвышением "человеческого духа". Она назвала себя счастливой, т. к. "именно этой музыкой" можно "прославить армянский народ, армянскую землю".
Не умаляя достоинств народной артистки России Л. Казарновской в качестве талантливой оперной певицы, позволим, однако, признать, что ее последняя ремарка вызывает ряд довольно интригующих вопросов.
Согласимся, вряд ли Любовь Юрьевна, имеющая богатейший запас полученных в стенах авторитетнейших московских Гнесинского института и Государственной консерватории имени П. И. Чайковского знаний и совершенно не случайно получившая звание заслуженного деятеля искусств РФ, не владеет информацией о значении понятия "реквием".
Реквием – за здравие или за упокой? На всякий случай напомним, что практически все энциклопедические словари определяют данный термин, происходящий от лат. requiem ("покой"), как заупокойную мессу в католической церкви латинского обряда. При этом, аж с эпохи барокко, композиторский реквием подразумевает род траурной оратории.
В этом контексте проходит ассоциация с прекрасным фильмом выдающегося режиссера Милоша Формана "Амадей" ("Амадеус"), выдвинувшего своеобразную версию взаимоотношений гениального Моцарта и Антонио Сальери.
В частности, он очень интересно подал в картине тему создания первым "Реквиема". Больной Моцарт пишет "Реквием" по заказу неизвестного лица. Который оказывается… Сальери, в дневное и предвечернее время помогающим ежедневно теряющему силы Моцарту записывать ноты на нотной бумаге.
Целью чего является выдать творение Моцарта как собственное (после смерти блестящего композитора), "сочиненного" Сальери в знак траура по гению.
Безусловно, выдвинутая М. Форманом версия имеет право на существование, но в целом он не идет против исторической правды. Лавры автора моцартовского "Реквиема" достались непосредственно Вольфгангу Амадею (пусть и посмертно).
К слову, Сальери написал для самого себя "Маленький реквием". В данном аспекте отмечается торжественность похорон Сальери, когда за гробом шел персонал императорской капеллы, все присутствовавшие в Вене капельмейстеры и композиторы, толпа музыкантов и просто любителей музыки.
На панихиде, согласно желанию композитора, был исполнен его "Реквием", над нотами которого он надписал: "Антонио Сальери: маленький Реквием, сочиненный мною и для себя, Антонио Сальери, малюсенького человечка" (hideriame.dreamwidth.org).
Тонкость тут, однако, в том, что, согласно идее фильма, работа Моцарта над "Реквиемом" значительно подточила его здоровье. Ибо, создавая это величественное произведение, живой Моцарт как бы видел свою смерть, участвуя в собственных проводах.
Что касается "Реквиема" неповторимого Джузеппе Верди, подготовленного Л. Казарновской для ныне проживающих в Ханкенди, то и в создании данной траурной оратории наличествует своя предыстория. Как подчеркивают специализированные музыкальные порталы, вердиевский "Реквием" был написан к годовщине смерти известного композитора Джоаккино Россини.
Согласимся, что вышеприведенное однозначно свидетельствует о траурно-печальном формате понятия "реквием", в музыкальном оформлении создаваемого "вдогонку" за физической смертью людей. И уж никоим образом ни один реквием не подготовлен в пользу живых.
А отсюда и сомнение – что подразумевала Л. Казарновская, говоря о прославлении "реквиемной" музыкой армянского народа и армянской земли? В данном ракурсе вопрос совершенно не в констатации певицей принадлежности Нагорного Карабаха Армении.
Это, в общем-то, совершенно не удивительно, т. к. она, например, относит к армянской кухне такие блюда, как "яичницу по-армянски, баклажаны, хачапури".
Возможно, яичница по-армянски – новое слово в мировой кулинарии, но разве дикие виды баклажан произрастали не на Среднем Востоке, в Южной Азии и Индии? Не в тех ли краях свыше 1500 лет назад начали окультуривать баклажаны, о чем свидетельствуют древние санскритские тексты?
А не обидятся ли грузины, что традиционные грузинские хачапури (от груз. "творог" – "хачо" и "хлеб" – "пури") вдруг стали армянскими? Так что раз кухня других стран может одномоментно стать "армянской", почему бы и территории (земли) иных народов не "перепрофилировать" в армянские?
Однако, опять-таки, в рассматриваемом контексте – это лишь небольшой эпизод. А вот как быть с "Реквиемом" блистательного итальянца из XIX века, спустя два столетия внезапно оказавшимся в состоянии прославить армянский народ (по-Казарновской)? Спрашивается, может ли эпитафия, составленная в связи с чьей-либо смертью и помещенная на надгробии, быть посвящена живым? Так ежели в данном случае ответ однозначен, значит и ее "собрат" в лице реквиема, имея идентичную направленность, ведет аналогичный "разговор" лишь с покинувшим мир земной.
Тогда каким образом "Реквием, приравниваемый к заупокойной мессе, Л.Казарновская посчитала востребованным армянским населением? Что бы это значило?