Пошел третий день вооруженного мятежа в Ереване, а политические оценки произошедшему упорно не звучат. И если вначале было ощущение, что будет быстрая развязка – штурм, добровольная сдача и прочее, после этого прозвучат оценки, то теперь, спустя три дня, тишина становится до крайности вопиющей.
Как сообщает AZE.az, ни президент, ни премьер, ни Национальное собрание, ни правящая РПА, судя по всему, не могут сформулировать свое отношение к тому, что произошло, пишет «Лрагир». Они не могут объявить повстанцев террористами, потому что выдвинутые ими требования – политические и гуманные по сути. Кроме того, «террористы» не поступают благородно – не выдают раненых и не отпускают заложников.
Но как иначе назвать людей, которые не нашли другого способа принять участие в вынесении государственных решений, кроме вооруженной борьбы? Если назвать мятежниками, то это станет признанием того, что какой-то сегмент общества не контролируется властью и что власть не так неприкосновенна, как кажется. А этого власти боятся больше всего.
Но отсутствие оценок начинает работать уже против самой власти, и все больше людей начинают думать, что власть оказалась не готовой к подобной ситуации и не знает, что делать. А это значит, что общество может обозначит слабое место и в следующий раз нанести еще более ощутимый удар.
После неудавшегося мятежа в Турции Эрдоган укрепил свои позиции, поскольку с первой минуты призвал к поддержке общество. Несмотря на то, что Турция все больше скатывается к автократии, демократия, то есть опора на силу лояльного большинства, остается главным оружием в руках Эрдогана.
В Армении власть абсолютно утеряла контакты с обществом, все каналы связи, которые могут помочь в случае угрозы. Серж Саркисян не призвал к сдержанности, к разуму и бдительности, не смог предстать символом незыблемости государства, тем самым продемонстрировав свои уязвимые стороны.
И даже если обращение президента прозвучит, оно уже запоздало – в обществе произошел сдвиг, границы неприкосновенности уже вплотную приблизились к Баграмяна, 26, обойдя полицейские кордоны и дворовых авторитетов. То, чем оградила себя власть от общества, оказалось где-то в стороне.
И находящийся в заложниках у мятежников Валерий Осипян с сорванными погонами стал символом прорыва этой полицейско-воровской «неприкосновенности».