Комментарии по поводу национальной концепции о смене фамилий с “советскими окончаниями”.
Как сообщает Bakililar.AZ, с интересом узнал в новостях о создании новой комиссии при Национальной академии наук, которой вверено заниматься формированием “концепции национальной фамилии”.
Название было весьма заманчивым, однако после публикации ряда новостей и дискуссий по этому вопросу мой интерес сменился недоумением.
Речь идет конкретно о концепции смены ряда окончаний азербайджанских фамилии на окончания “-лы”, “-ли”, “-лу” (далее: “-лы”), определенными данной комиссией как “национальные”, – пишет на страницах “Зеркало” Сулейман Мурадалиев.Скажу сразу: я отношусь к категории людей, для которых окончание фамилии не является показателем преданности народу и родине.
Преданность и патриотизм проявляются не в хвостах фамилий, а в борьбе за интересы родины на страницах книг, на экране телевизоров, на международных трибунах и, наконец, на поле боя И уж тем более окончание фамилии в XXI веке, как мне кажется, не может являться чем-то, что может быть продиктовано гражданину демократического государства, пишет автор.
Когда речь заходит об имятворечестве, сразу приходит на ум абсурдная советская Даздраперма, курьезные Ревдиты, Трактора, Ленинианы и Октябрины.
Однако даже в то суровое время генерирование подобных имен носило исключительно рекомендательный характер, добавляет он.Небольшой непредвзятый экскурс в историю показывает, что до второй половины XIX века понятие “фамилия” было чуждо азербайджанцам, как, впрочем, всем представителям мусульманского мира.
Мусульманские имена фомировались по арабской формуле исимнасаб-нисба.
Первый элемент соответствовал современному понятию “имя” в узком смысле: Мамед, Али, Гасан, Гусейн, Ахмед и т.д. Второй отличительной чертой был насаб, то есть отчество (ибн Давуд, то есть “сын Давуда”).
Затем следовала нисба – географическая, племенная, профессиональная и др. принадлежность (Гянджеви, Туси, Тебризи, Марагаи, Шамлы, Афшар), отличающая ее носителя от возможных тезок по имени и отчеству.
В ряде случаев, особенно у представителей образованных кругов, прибавлялся лагаб – прозвище (Худабенде, то есть “божий человек”; Вагиф, то есть “сведующий”) или кунья (Абу Керим).