В регионе Южного Кавказа есть угрозы обострения геополитической ситуации.
Как передает AZE.az, об этом в интервью «Новости-Азербайджан» заявил известный российский политолог, эксперт Института русского зарубежья Виталий Журавлев.
– Как вы оцениваете Минские соглашение в условиях, когда США не присутствовали на этих соглашениях?
– Непонятно, какой могла бы быть формальная роль США на минских переговорах. В этом случае им надо было брать прямую долю ответственности за военно-политические и социально-экономические процессы, которые происходят на Украине. А это означало бы дополнительные политические риски и обязательства, что для американцев не выгодно.
Их больше устраивает ситуация закулисного дирижёра, когда можно манипулировать процессом, влияя на игроков – ту же Европу и Украину. Согласитесь, что одно дело критиковать Россию, обвиняя её в агрессии, а другое дело посылать свои контингенты в качестве «миротворцев» или выделять финансовые средства на восстановление Донбасса.
Это, кстати, весьма сложная ситуация и с точки зрения внутриполитической борьбы для США. Ведь каждое новое ввязывание в конфликт для партийной администрации чревато появлением нового поля критики со стороны оппонентов. По большому счёту, для США важно использовать Украину в качестве буфера или тарана против России, чтобы блокировать интеграционные инициативы и процессы, которые выдвинула и старается продвигать Россия на постсоветском пространстве.
А для этой задачи эффективнее развивать конфликт на Украине руками украинских политиков, которые пришли к власти после Майдана при прямой поддержке США. Так что нынешний «нормандский» формат минских соглашений является наиболее оптимальным, в том числе, и для политического руководства США.
– Некоторые эксперты считают, что США намерены открыть «второй фронт» против России в регионе Южного Кавказа или же в Центральной Азии?
– Угрозы обострения геополитической ситуации есть и в регионе Южного Кавказа, и в Центральной Азии. Основной источник угрозы в Центральной Азии – это радикальные исламисты.
В этом регионе есть серьёзные демографические проблемы, связанные с перенаселённостью, вызванной высокой рождаемостью, низкий уровень жизни населения, широкое распространение различных архаичных социокультурных форм. Всё это порождает политические течения, связанные с радикальным политическим исламизмом, который направлен на построение мирового исламского государства.
Тем более что рядом Ближний Восток, откуда исходят такие тенденции в направлении Кавказа и Центральной Азии. Будут ли США действовать в направлении поощрения агрессии со стороны таких сил в сторону, сказать сложно, но не исключено, что такие варианты в каких-то специальных структурах. Что касается Южного Кавказа, то здесь большую опасность представляет конфликт вокруг Нагорного Карабаха.
Его постоянно поддерживают в «тлеющем» состоянии, и это означает, что в любой момент он может вспыхнуть и превратиться в крупный региональный конфликт, в который будут вовлечены и другие участники, в том числе, возможно, Россия.
Если говорить об американских геополитических интересах в отношении России, то, повторюсь, главная задача – это сохранить американское доминирование в Евразии, и в мире в целом, на протяжении XXI в.,, для чего пресекать любые интеграционные процессы, выходящие за рамки американского политического и экономического контроля. Нужен ли американцам «второй» фронт – не знаю, но, скорее, они будут по максимуму разыгрывать «украинскую карту», всё-таки с исламом «играть» в политические игры сложнее и рискованнее.
– Сейчас актуализируется вопрос треугольника Москва-Анкара-Тегеран, в котором и официальный Баку играет немаловажную роль. Как вы оцениваете отношения России со странами Ближнего Востока?
– На мой взгляд, сотрудничество Москвы, Анкары и Тегерана имеет, прежде всего, экономический фундамент. Торговые отношения России и Турции давно успешно развиваются в торговой сфере, сейчас появились принципиально новые возможности, связанные с транзитом российских энергоресурсов через территорию Украины.
Вроде бы, Турция, в отличие от США и Европы, заняла нейтральную позицию по Крыму. Одновременно не надо забывать, что Турция – член НАТО, также, как и то, что у неё есть свои геополитические интересы в Крыму и на Кавказе.
Есть ещё и фактор Сирии, где позиции Москвы и Анкары расходятся. В чём-то аналогична ситуация с Ираном. Есть общие интересы, связанные с нейтрализацией американского доминирования в регионе, и потенциал сотрудничества в экономической сфере, но насколько оно может трансформироваться в политический союз, сказать сложно.
Надо учитывать и комплекс проблем во взаимоотношениях между различными мусульманскими государствами в регионе, наличие религиозного фактора, этнического фактора, конкуренцию за региональное лидерство и т.д. В цивилизационном плане Россия, Турция и Иран принадлежат к разным социокультурным системам, а политическое сотрудничество, если речь идёт о стратегических союзах, предполагает как базу, так и наличие общих ценностных оснований.
Реально речь может идти, скорее, о сотрудничестве, о добрососедских отношениях, но не о политическом блоке Москва-Анкара-Тегеран. Хотя, как показывает история, в политике всякое бывает. Что касается отношений России со странами Ближнего Востока, то в целом они вполне благоприятные, но надо учитывать, что с некоторыми государствами есть конкуренция на газовом и нефтяном рынке. Одновременно здесь есть и потенциал сотрудничества. В целом политика России на Ближнем Востоке сбалансированная.