В Баку я никогда не был, но мечтаю поскорее попасть в этот прекрасный город, – сказал Евгений Князев.
Евгений Князев – российский актер театра и кино, театральный педагог, ректор Театрального института им. Б. Щукина, Народный артист РФ (2001), лауреат Государственной премии РФ (1995). В преддверии спектакля “Посвящение Еве”, который пройдет на сцене Азербайджанского Государственного Русского Драматического театра им. Самеда Вургуна 21 и 22 мая, Евгений Князев дал интервью Trend, в котором рассказал о своей кинодеятельности, предстоящей постановке в Баку и многом другом, передает AZE.az.
– Евгений Владимирович, скажите, на ваш взгляд, в чем горечь и радость вашей профессии?
– Радость – это такая мимолетная вещь, что даже не успеваешь оценить ее. Нужно научиться жить моментом, сегодняшней минутой – наслаждаться этой ролью, этим спектаклем, наслаждаться этой площадкой, наслаждаться зрителем, который пришел посмотреть на тебя, играть для него, тогда, может быть, и будет гармония. Хотя ее нет…
– Почему вы так считаете?
– Нет правды на Земле, но правды нет и выше. Это спорная фраза, но она мысль – где правда, где зло, где золотая середина. Если не будет зла, тогда, наверное, и добро не нужно. Значит нужно и то, и другое. Поэтому жизнь сложнее, гораздо сложнее. Все то, что мы проходим – это испытание. Театр для меня испытание – испытание не завидовать, не растеряться, оставаться честным перед самим собой. Это трудно, потому что это жизнь.
Театр – это и горечь, и радость, так как тут достаточно всего. Вот я размышляю, как человек, который много играет в театре, не побоюсь этого слова, который востребован. А какое количество артистов, моих коллег, которые даже тысячной доли не получили того, что я имею. Я думаю об этом.
– Для них это горечь…
– Это горечь для них. Несмотря на сложившиеся обстоятельства, они не уходят из театра, потому что они думают, что завтра все может измениться в их пользу, стать по-другому.
У кого-то это случается. Вот к примеру, Виталий Вульф, который был хорошим театральным критиком, но в 60 лет он вышел на экраны телевизора и 20 лет был законодателем и популяризатором идей на телевидении. Он стал настоящей популярной персоной, нужной и узнаваемой, заслуженно необходимой. Видите, как происходит. Поэтому надежду терять никогда нельзя!
– А чем определился ваш выбор профессии?
– На днях я случайно получил от своего старого товарища фотографии 1976-79 годов, на которых я запечатлен в студенческие годы во время учебы в Политехническом горном институте в Туле. C реди них есть пара снимков, где мы, студенты-технари, на сцене Дворца института занимались самодеятельностью. У нас был студенческий театр эстрадных миниатюр, народный театр. В перерывах между техническими лекциями и подготовкой курсовых работ мы находили время ходить в народный театр два-три раза в неделю и принимать участие в спектаклях. Всегда было интересно выходить на сцену.
Я смотрю на эти фотографии и вижу, какое количество людей разного возраста приходило в театр. Хотя никто из них не собирался превращать это увлечение в профессию, за исключением меня. У меня это выросло в профессию, потому что мне так понравилось выходить на сцену и играть на ней, что это и повлияло на выбор дела моей жизни. Чем дальше я учился в горном институте, тем меньше мне хотелось потом работать по специальности. Меня больше тянуло в этот народный театр, где я сыграл в таких спектаклях, как “Женитьба Бальзаминова”, “Не стреляйте в белых лебедей” и других.
– А что вы в себе открыли благодаря актерской профессии?
– Открыл людей, психологию людей, начал разбираться в них. Вы знаете, как только тебе кажется, что в жизни ты что-то понял, потом возникает ощущение того, что это не так вообще. Учитывая, что роли и пьесы всегда новые, когда ты начинаешь подробно разбирать их, какие-то ситуации, смотреть на людей, открывается много нового – понимаешь, что хотя все это уже в жизни было, каждый раз это по-новому. Поэтому твоя задача – сделать то, как не было, и сделать это интересным, чтобы зацепило зрителя.
– За свою актерскую жизнь вы переиграли немалое количество разных персонажей. Скажите, роли меняют вас как человека?
– Мне трудно судить об этом. Думаю, что об этом должны говорить люди, которые находятся со мной рядом, они видят меня со стороны и могут с уверенностью сказать, меняют меня роли или нет. Во всяком случае, я знаю, что когда репетируешь какую-то роль, она накладывает на тебя определенный отпечаток, потому что это момент присвоения, ведь ты вживаешься в роль. Когда выходит спектакль, ты уже дистанцируешься от роли, так как сегодня ты играешь Германа, завтра – Арбенина, послезавтра – другой персонаж. Невозможно, если все сыгранные образы будут жить в тебе.
Например, когда я пришел в театр репетировать Арбенина, а репетиции начались в тот момент, когда только закончились съемки Вольфа Мессинга, и вскоре картина пошла на экран. Через два-три месяца должна состояться премьера спектакля “Маскарад”. Режиссер поставки говорил только одно – ты должен выйти из образа Мессинга, забыть про него и сейчас стать Арбениным. Он заставил меня постричься, измениться в целом. Я благодарен ему за это, потому что было бы страшно, если бы я ходил по улицам в образе Мессинга. На меня и так сейчас обращают внимание и называют не мою фамилию, а фамилию Мессинга. Это не задевает. Боже упаси. Но я не хотел бы быть актером одной роли, коим я и не являюсь – у меня до этого было много ролей, и надеюсь, еще будет.
– Помните самую вымученную роль, над которой очень сложно работалось, которая не давалась?
– Думаю, что у каждого артиста бывает какая-то вымученная роль, которая не давалась. Так бывает. Был самый страшный для меня спектакль “Ночь Игуаны” по Теннеси Уильямсу. Эта пьеса почему-то у меня не получилась. Я ничего не понимал, что в ней происходит. Был страшный момент, когда ты играешь спектакль, ты затрачиваешься, затраты идут в зал, а отдачи от зала не получаешь. Такое ощущение, что тебя растаскивают по кускам. После того, как я не один десяток раз сыграл в этом спектакле, попал в больницу, выйдя из которой попросил художественного руководителя Михаила Ульянова снять меня с роли. А он не меня снял, а сам спектакль снял с репертуара, и я был ему за это очень благодарен. Как-то не получилось с этой ролью, это тяжело было.
Но бывают случаи, когда совсем не ожидаешь, а роль получается. Например, как в спектакле “Посвящение Еве”…
– Говоря о “Посвящении Еве”, почему согласились сыграть в ней? Чем вас “зацепила” эта роль?
– Мне предложили сыграть в спектакле “Посвящение Еве”, роль понравилась, и я с удовольствием начал репетировать ее. Скажу, что поначалу у нас не получалось, были трудные репетиции, были конфликты с режиссером, который в одно время предал нас, артистов, но потом мы с ним помирились.
Хотел бы особо отметить, что мы с Василием Семеновичем Лановым даже не могли предположить, что с этим спектаклем будем гастролировать на протяжении 13 лет.
Удивительно, что мы не устаем от этой постановки, а наоборот, мы любим ее. В этом спектакле мы всегда что-то находим для себя новое, на что не обращали внимание раньше. Это один из немногих спектаклей, который я помню на своем веку, когда зрительный зал после спектакля практически в едином порыве встает. Я играл в больших спектаклях у больших режиссеров. Подобные овации бывают не всегда.
А что касается вопроса, почему согласился сыграть, скажу вам, что у нас, актеров, вопрос не стоит так – соглашаться или не соглашаться на роль. Мы ждем ролей. Сейчас после Арбенина я не получил ни одной большой роли. Это не значит, что я ничего не играю. У меня есть какие-то съемки, снялся уже в трех фильмах после Арбенина, участвую в каких-то концертах, выступлениях. Все это есть. Просто нет большой роли, которую я с удовольствием хотел бы сыграть.
– Играете ли вы в антрепризе?
– Нет. Меня приглашают в различные антрепризные постановки, в которых мне совершенно не хочется играть. Я хочу репетировать в театре Вахтангова, так как мне неинтересно ездить по стране с какой-нибудь пьеской, которая будет веселить публику. Да и не знаю, умею ли я это делать, потому что я некомедийный артист.
– Кто вы в первую очередь – человек театра или кино?
– Прежде всего, я человек. А если говорить, что важнее, важно все. Я бы хотел много играть и в театре, и кино. Но когда всего слишком много, то тогда не хватает сил, не физических сил, а духовных…на каждую роль. Поэтому на съемочной площадке я говорю, что мне театр важнее, в театре – что интереснее играть в кино. Однако все это дополняет друг друга, все интересно – нравится читать с эстрады, звучать за кадром, сниматься, одним словом, нравится просто заниматься своей профессией.
– Что вас тревожит или же радует в сегодняшнем в российском кинематографе и театре?
– Тревожит посредственность, усредненность, потому что спектакли сегодня пекутся как блины, впрочем, как и снимаются фильмы. Чаще всего режиссеры не задумываются над тем, что они снимают. Неслучайно поэтому так часто зрители переключаются с канала на канал, зрители, ищут то, на чем бы глаз остановился. И вот смотришь, интересная актерская работа, или захватывающий сюжет, и людям сразу становится интересно. А так, просто говорящие головы…Но сейчас стало появляться хорошее кино, не исключение и длительные сериалы. Театр же трудная вещь. Думаю, незачем рассказывать о положении театра, нужен он или нет, зачем он нужен, что такое сам театр, у каждого своя точка зрения, и каждый по-своему прав. Я считаю, что театр – это мысли, душа, воздействие на рецепторы души, и если театр воздействует на эти рецепторы, тогда он имеет право на существование. При этом не имеет значения жанр этого воздействия – трагедия, драма, комедия, мелодрама, водевиль. Имеет значение, как ты воздействуешь на эти рецепторы, потому что радость людям тоже нужна. Важно, чтобы психологически серьезные моменты тоже не забывались. Важно все, важно разнообразие.. Мы же хотим смеяться, радоваться, веселиться. Все ищут минуту счастья.
– Чего сегодня, по-вашему мнению, хочет среднестатистический зал?
– Восторга, возвышенности. Я хочу смотреть на талант на сцене или экране, и меня захолонуло от того, чего я раньше не знал, открыл для себя что-то новое. Я благодарен людям за то, что они меня рассмешили, по-настоящему рассмешили. Например, Чарли Чаплин, такой грустный персонаж, но в тоже время он делает такие обыденные вещи, что смешно. В современном кинематографе, кто меня комедийно потряс, это Андрей Миронов, Квартет “И”, в котором работают очень остроумные ребята и шутят не пошло.
Да и заплакать в театре было бы неплохо, когда вдруг прошибет: боже мой, боже мой бедные люди, бедная страна, все бедные и несчастные. Появляется чувство жалости. Выхода вроде нет, но он все-таки находится, находится герой, который борется за справедливость, в итоге он добивается ее. Как здорово. Кажется, вот мы выйдем из театра, а в мире восторжествовала эта справедливость, но ее, увы, нет. И мы ищем другого героя, который сумеет ее добиться.
– Если игра актера ничего не задевает в зрителе, как вы думаете, с чем это связано?
– У нас в театре Вахтангов вывел такую триаду – время, зритель коллектив. Может быть, это происходит потому, что что-то не сходится, что-то выпадает из этой модели. Если же три компонента совпадают, то все остаются довольны. Главное, чтобы каждый честно делал свое дело. Если ты пришел в театр играть, ты должен играть честно, должен играть затратами. Как говорил мой любимый учитель, играть до полной гибели всерьез. Так говорил Петр Фоменко, когда говорил об актерской профессии. Я же, в свою очередь, подтверждаю его слова.
– Скажите, бывали ли вы в Баку? Знакомы ли с нашей культурой? Может, у вас есть друзья-азербайджанцы?
– В Баку я никогда не был, но мечтаю поскорее попасть в этот прекрасный город, потому что много интересного мне рассказывали о нем. К сожалению, не так давно мы похоронили Виталия Яковлевича Вульфа, который был из Баку. Он всегда с восторгом рассказывал о Баку, с такой любовью. У меня есть друг Алик Мамедов, работающий артистом в театре кукол, он тоже бакинец, который очень восторженно рассказывал о своем родном городе. Все те люди, кто родом из Баку, обожают свой город. Ваши исполнители прославляли не только Азербайджан, но и были частью советской эстрады – Полад Бюльбюльоглы, Муслим Магомаев. Это великие люди. Азербайджанский театр занимал одно из значимых мест в советское время. Баку – это настоящая культурная столица. Поэтому мне скорее хочется посмотреть его. До встречи!