Многим нашим землякам пришлось пережить предновогодний хаос в аэропорту «Домодедово». Благодаря тому, что среди пассажиров оказался известный московский журналист Эльхан Мирзоев, представивший свой чрезвычайно интересный и живой репортаж AZE.az, наши читатели смогут
прочувствовать злоключения тысяч людей в те дни.
Новогодние приключения
Новый 2011 год я решил встретить в Баку. А лететь туда – самолетом авиакомпании ВИМ-АВИА (рейс № 443, 27 декабря, 09:30, аэропорт Домодедово). Выбор этого авиаперевозчика стал самой большой моей ошибкой за последний месяц.
….
Рано утром 27 декабря – около пяти часов – оператор авиакомпании прислал мне смс о том, что рейс задерживается и переносится на 14:50 того же дня. И это был настоящий поступок со стороны ВИМ-АВИА, когда её сотрудники подумали предупредить о своих планах пассажиров. Больше они такого внимания своим пассажирам не оказывали.
Часам к 11:00 приезжаю в «Домодедово». Таким этот аэропорт я никогда не видел. Нет, в таком состоянии я не видел вообще ни один аэропорт, а мне пришлось побывать во многих из них. Более того, даже в аэропортах, находящихся вблизи «горячих точек», на территории воюющих стран, наблюдал меньше хаоса.
«Домодедово» напоминал муравейник, жители которого остались без своей правительницы и теперь не знали, не понимали, что им без власти делать. Людей было много – большая часть рейсов были отменены, а все новые пассажиры прибывали в аэропорт в надежде улететь – ведь им никто не сообщал, что рейсы переносятся. В некоторых местах приходилось работать локтями – прямо, как в московском метро в часы пик – настолько густой была человеческая масса, взволнованная и напуганная.
Около стоек регистрации было еще более или менее светло – туда электричество подавалось, а в остальной части аэропорта было или темно, или вообще ничего не видно. Многие магазины, терминалы сотовой связи, даже зона представительств авиакомпаний работали без электричества – так экономили ток для служб аэропорта.
Анархия в «Домодедове» осчастливила всех владельцев коммерческих точек – цены бессовестно взлетели вверх. За два обычных сендвича с семгой заплатил 400 рублей, чек мне не выдали – кассы не работали. Продавцы были улыбчивы, приветливы – довольны. Необычный блеск в их глазах заставлял подозревать о личных – помимо указанных владельцами точек – наценках.
Но все это было не главным. Всякое может случиться. Основная причина паники, конфликтов, истерик – неготовность сотрудников как аэропорта, как авиакомпаний, так и «силовиков» к экстренной ситуации. Часто они предпочитали в той или иной ситуации просто наблюдать за происходящим со стороны, не вмешиваться или же просто напросто ретироваться. Это я не раз видел в тот и на следующий день. От оператора авиакомпании до редких сотрудников милиции все отвечали что-то похожее – мол, я маленький человек, я ничего не знаю, я ничего не решаю. Никто не хотел брать ответственность на себя. Что еще меня очень удивило – все «силовики» были непривычно вежливые, обходительные. Потерянные.
Оставленные без информации люди теряли контроль над собой. Наблюдал несколько конфликтных ситуаций, две драки, пару раз сам попал в неприятную ситуацию. Но чаще всего между пострадавшими пассажирами возникало единодушие, понимание ситуации, человечность. Люди поддерживали друг друга, утешали, по-доброму шутили друг над другом. Помогали, общались, знакомились. Было и такое – один и тот же человек мог выйти из себя из-за того, что его задели тележкой – кричать, оскорблять, а через некоторое время угощать другого незнакомого человек чаем из термоса – именно такое я наблюдал. Все-таки солидарности между пассажирами было больше, чем конфликтов. Всех пострадавших объединяла крайне критическое отношение к действиям властей, сотрудникам аэропорта и авиакомпаний.
Постоянно слышал слухи о количестве автобусов с омоновцами, которых власти, якобы, направили в «Домодедово» для подавления возможных акций протеста и беспорядков – минимум два, но была версия и о 30-ти. Это было, конечно, преувеличением, сам я видел милицейский спецназ лишь раз – человек пять, пугливо озираясь на толпу, напряженно передвигались у одного из выходов, они ни к кому не подходили, сами жались друг к другу и минут через пять исчезли. Не думаю, что с таким настроением можно было бы кого-то разгонять.
Самый большой беспорядок был у многочисленных стоек «Трансаэро». На 15:00 был назначен рейс «Москва-Лондон», которым должен был лететь знакомый иностранец, и мне пришлось, провожая его, узнать много нового о работе этого перевозчика. На обычную регистрацию одного пассажира у них уходило по 20-30 минут – это не преувеличение. Как объясняли сотрудники компании, у них не работают компьютеры и подтверждать регистрацию им приходится по телефону, а последних не хватает, да и линии перегружены. Это был цирк, малейший сбой в работе превратил огромное количество работников в беспомощную массу – иногда, простейшие вещи приходилось им подсказывать. Например, я предложил воспользоваться Скайпом или сайтом одной из социальных сетей. Да, это смешно, но обрадованные девушки принялись обмениваться информацией о пассажирах в диалоговом окне «Одноклассников» по мобильному телефону. Отправлять друг другу данные по смс эти профессионалы додумались сами.
Некоторые сотрудники сами провоцировали ситуацию. Молодая девушка из «Трансаэро» – небольшого роста, волосы крашенные под блондинку – пробираясь сквозь толпу в сторону туалета между 2-м и 3-м рядом стоек, толкала людей в грудь, кричала и рассыпала комментариями: «Пошел на х.й, быдло», «Бараны, дайте пройти», «Рот закрой, дура», «Все сказал, придурок», «Здесь вообще стоять нельзя – это для нас зона». Мне тоже не понравилось ее поведения, но лично удержал несколько людей от самосуда над «блондинкой». Из-за этого не успел узнать ее имя, однако опознать смогу – таких людей не забывают – особенно, по голосу. На часах было восемь вечера. Но если бы кто-то из лиц, которых пассажиры ассоциировали с противоположным лагерем – а это сотрудники аэропорта, авиакомпаний и «силовики» – позволил бы себе что-то такое хотя бы на пару часов позже или же подальше, например, в зоне отлёта или предполётного досмотра аэропорта – их бы просто и банально затоптали.
Многим улетающим, особенно пожилым становилось плохо. Кто чем мог из обычных людей им помогал.
Медики? Честно, я видел медиков всего лишь раз. Одному молодому парню стало плохо – сдали нервы, пошла пена изо рта. Он стал истерично кричать, размахивать руками. Это произошло около стоек регистрации «Трансаэро», но не уверен, что молодой человек являлся клиентом этой компании. Люди подхватили его под руки и оттащили к одному из выходов из аэропорта, тут его приняли сотрудники милиции – скрутили парню руки и уложили лицом вниз у рамки-металлодетектора на неработающую ленту досмотра багажа. Один из милиционеров уселся на парне, а остальные принялись отгонять любопытных. Парень продолжал кричать – про свободу, про беспредел и «власть, которая над нами издевается», про то, что «к нам относятся, как к быдлу», про то что «нас всех убивают», про то, что «в Европе к людям так не относятся», про то, «почему мы молчим?!» Потом пришли медики из МЧС, сделали ему укол и увели. Как смог снял это на портативную видео-камеру, но качество съемки плохое – в этой части аэропорта было очень темно.
Мой рейс перенесли на 17:00 – об этом я узнал случайно, после долгих попыток дозвониться по телефону ВИМ-АВИА. Я пытался выяснить, почему нельзя было об этом сообщить по смс, но девушка на другом конце провода ответила классической фразой: «Вас много, а я одна». Потом добавила: «Не будьте вы все такими эгоистами», – и бросила трубку.
Очень пожилая женщина попросила меня помочь ей донести её сумку – она улетала в Тель-Авив авиакомпанией «Эль-Аль». Я согласился и посмотрел, как женщина сдавала багаж. Израильтяне вызывали злобу и зависть. Честно. Регистрация у стоек №№ 1 и 2 началась ровно в назначенное время, а сотрудники компании вели себя так, словно в «Домодедово» ничего особенного не происходило, словно окружающий хаос к ним не относится, словно перебои с электричеством их не коснулись. Все делалось четко и грамотно: никакой толкотни, давки, криков – людей пропускали на регистрацию по одному, а сама процедура занимала несколько минут, даже учитывая обязательное до регистрации собеседование секьюрити с пассажирами. Более того, служба безопасности авиакомпании договорилась с двумя милиционерами для охраны своих пассажиров – они стояли около ленты метров за десять до стоек и улыбались окружающим. Видимо, хорошее настроение стражей порядка было условием авиакомпании. Короче говоря, всемирный заговор…
Мой рейс перенесли на 20:00. Так нам и надо…
Нам обещали начать регистрацию в 16:30, но ничего не происходило – ни объявлений на табло, ни внятных ответов от представителей ВИМ-АВИА. Ближе к пяти у представительства авиакомпании стали собираться пассажиры с нашего рейса. Начались угрозы. Один мужчина (внешность не помню), крикнув: «Тебе голову сейчас я отрежу, падла», попытался схватить сотрудника-мужчину – неудачно: последний смылся, а мужика оттащили земляки.
Люди теряли голову, это было видно по лицам, по озвучиваемым мыслям об убийствах. Еще немного – дошло бы до акта коллективной агрессии.
И тут нам объявили, что регистрация началась у стойки № 22. Все бросились туда. Было начало шестого (забегая вперед, сообщаю – я регистрацию прошёл ближе к полуночи).
Нас было немногим больше двухсот. Плюс – столько же пассажиров на рейс «Москва-Гянджа» (тоже «ВИМ-АВИА»), регистрация на который шла у соседней стойки. Но от нас происходил такой шум, как от остальных нескольких тысяч застрявших в «Домодедове» людей.
Нет, вначале всё было более или менее пристойно. Толкотня была такая же, как у стоек «Трансаэро», что в нашем случае можно считать достижением: потому что любой азербайджанец головой стремится к порядку, но сердцем – за хаос. Да, сначала люди пропускали вперед женщин, пассажиров с детьми, пожилых, помогали друг другу, угощали напитками, иронизировали, смеялись. Правда, нормальной очереди не было – среднестатистический азербайджанец самостоятельно не встанет в неё. Мы даже придумали пока незапатентованное ноу-хау: человек, сдавший багаж отдавал свою тележку стоящему сзади, который перекладывал туда свои вещи, а следующий – в его и т.д. – до концы очереди-толпы. Там не только тележку, самому выйти было затруднительно. А на тележках наши люди везли всякое – огромные, двухметровые плазмы, колеса автомобилей, телевизоры, какие-то плотные баулы. Словно в Азербайджане дефицит, словно эти товары у нас не дешевле.
Так прошло часа два, мы продвинулись метров на пять. Потом – ближе к восьми – люди стали паниковать. Давка началась после того, как на табло над стойкой регистрации появилась надпись, которая предупреждала – опоздавших на регистрацию на борт самолета не пустят. И тут наступило такое природное явление, как азербайджанский кипиш…
Что интересного в азербайджанском кипише. Все, участвующие в нем, знают, что это стыдно, плохо, непристойно, но остановиться не могут и продолжают усердствовать. Сзади стали напирать и давить, и я за пару минут оказался всего в семи метрах от заветной стойки, хотя и сдавленный с четырех сторон. О женщинах и детях все забыли, мужики кричали «Бас! Бас!» и делали это. Другие кричали, что самолет не взлетит без всех пассажиров, но делали тоже самое. Несколько аксакалов требовали организовать нормальную очередь, но сами продолжали напирать, давить ноги, рвать друг другу одежду. Хотя это происходило не со всеми – треть пассажиров стояли в конце очереди и нисколько не комплексовали, что продвигаются вперед очень медленно.
Убрать давку могли представители ВИМ-АВИА, просто предупредив – верить информации на табло не стоит. Вместо этого, они демонстративно кричали, что прекратят регистрацию, а это еще сильнее провоцировало наших людей. Ничего не было сделано, чтобы как-то ускорить процесс учета – за стойкой работал всего один сотрудник, еще один, плотный лысый парень в галстуке, то, разглядывая давку, громко хохотал, то, схватившись за табло, висел на руках как обезьяна.
Больше всех совестил земляков я – вначале показывал на пассажиров «Эль-Аль», регистрация которых спокойно продолжалась напротив нас: мол, если друг перед другом не стыдно, подумайте об окружающих. Потом требовал, чтобы пропускали женщин. Ничего не добился – посадил голос. Но когда передо мной осталось человек семь, взял свой багаж, сказал: «Я не могу оставаться тут, потому что слишком уважаю себя», стал выбираться из этой толпы. Это очень впечатлило моих земляков – как же так, почти ведь дошел…
Покурив, выпив несколько чашек кофе, вернулся обратно. Встал в самом конце очереди. В этот момент нам объявили, что наш рейс переносится на два часа утра 28 декабря, и все успокоились…
В зону таможенного контроля попал в начале первого ночи. Уже 28 декабря.
Оба этажа зоны перед пограничным контролем аэропорта «Домодедово» были в руках народа. Люди сидели, спали везде: на полу, на креслах, на столиках таможенников – прямо у компьютеров или сдвинув их – разувшись, из разных социальных групп, всевозможных национальностей. Или спокойно передвигались по этой части аэропорта, как ни в чем не бывало. Прямо напротив кабинок пограничников, перед служебной комнатой таможенников, группа молодых людей разложила на полу алкоголь с закуской – они смеялись, шутили, пели песни и приглашали всех присоединяться к ним.
Пожилой мужчина, стоя рядом, восхищенно называл эту компанию «бойцами и революционерами». Потом он мне объяснил, что ребят привезли из аэропорта «Шереметьево», а «там была почти революция – наваляли этим м.д.к.м».
Многие передавали друг другу слухи о беспорядках в северном аэропорту. Люди вели себя неагрессивно ни друг к другу, ни к «виновным», но напоминали активную протестную массу на митинге.
Мне рассказали, что часа два назад из зоны отлета сквозь пограничный контроль «прорвались пассажиры», которые не могли улететь – они кричали «Самолет! Дайте нам самолет! Мы здесь все разгромим». А еще, мол, кричали «Вы все бараны! Вас обманут! Присоединяйтесь к нам!» Эту группу быстро уговорили вернуться обратно – мол, их воздушное судно уже готово. Вот, дескать, после этого таможенники уступили свою территорию пассажирам.
Милицию то видно, то не видно вообще. Иногда появляются одетые как спецназовцы сотрудники группы быстрого реагирования охранной фирмы, с которой у «Домодедова» контракт. По сторонам не смотрят, куда-то спешат – они ситуацию тоже не контролировали.
Сами таможенники тоже иногда объявлялись, выходили покурить в эту зону, ходили с какими-то бытовыми приборами – с чайниками, с зарядными устройствами. На оставленную «родину» смотрели без волнения. Я общался с одним из них. Помимо привычного «Поймите, мы ничего не можем сделать», он признался, что все его коллеги «на стороне пострадавших», что они сами «шокированы происходящим».
– Но как же?! Ведь «новый» «Домодедово» преподносили таким суперсовременным?!
– Не знаю. С одной стороны эти морозы – аномальные, с другой стороны – они [руководство] должны были все учесть. Мы сейчас примитивно используем генераторы, которые привезли эмчэсовцы.
– А резервный генератор аэропорта? Он же должен был работать?
– Он работал, – смутился собеседник. – Несколько часов. Потом вышел из строя.
– А если была бы война? Морозы и война? Ну, как в 41-м?
Этим предположением я развеселил собеседника, но он вдруг задумался и ответил серьезно:
– Еще больший бардак бы был! Страшно представить!
– У вас какие данные – сколько сейчас пассажиров застряли в «Домодедове»?
– Не знаю. Точных данных нет – компьютеры не работают. Несколько тысяч, наверное. Но я Вам ничего не говорил.
– Ну, конечно. Вы какие-то инструкции получаете у своего руководства?
– Молчат. Говорят: «Ждем указаний».
– А вы что собираетесь делать?
– А что мы? Что мы можем против всей этой массы сделать?! Нас тут – со всей смены – наберется человек 20. И что это – сила?! Да нас сметут здесь…
Вот так, видимо, все и будет выглядеть во время социально-политического кризиса: всё вдруг рухнет, наступит анархия, непривыкшие брать на себя ответственность руководители попрячутся по норам, а исполнители на местах превратятся в «козлов отпущения», вина которых будет только в том, что они попались под горячую руку. А власть будет валяться под ногами бери – не хочу.
Услышал от пассажира рейса «Москва-Барселона», что пограничники призывают пассажиров звонить в СМИ – мол, их начальство ничего не предпринимает – валит на руководство «Домодедова», которое, вообще, «где-то отдыхает; телефоны не поднимает». Расспрашивал пограничников, но мне таких призывов не подтвердили. Может потому, что признался, что журналист.
Беседовавшая с пограничниками девушка Ольга, рассказала мне, что приехала из Омска и не может улететь с восьми утра 26 декабря – рейс «Москва-Киев» (№201, «Трансаэро») – даже через границу не пропускают. Хотя у девушки на руках посадочный талон, дата обязательной посадки на борт – 26.12.10.
Несколько раз уточнял – не поверил! – но пограничники повторили, что после ЧС в «Домодедове» с электричеством на начало 28.12.10 аэропорт смог обеспечить вылет не больше десяти рейсов.
Не знаю, насколько хорошо работало у пограничников основное оборудование – для сканирования ручной клади и одежды пассажиров, а также компьютерная база данных, но во всем остальном ими применялся классический метод работы. Пограничники с бумажками ходили по кабинам своих коллег и сообщали, пассажиров каких рейсов можно пропускать через границу, а потом громко кричали новую информацию на всю предполетную зону. Попросил список – мне показали. Рукой написаны номера всего десяти рейсов. Информационные табло работали, но показывали непонятный винегрет.
Наш рейс – № 443 – вписали одиннадцатым. Думаю, потому что заподозрившие что-то мои земляки начали собираться в группы и громко обсуждать планы действия – например, популярное предложение в переводе на литературный русский выглядело так: «Пошли надругаемся над этими непрофессионалами из «ВИМ-АВИА» в крайне извращенной форме!»
Проходим предполетный досмотр – как и все, без таможенного досмотра – и попадаем в зону отлета, в т.н. «отстойники».
Здесь на полу спало больше людей, чем в других зонах «Домодедова». И сон у них был крепче. Мне показалось, что люди смирились со своей участью – видимо, потому что спали в неестественных позах. Словно, мёртвым сном. Ощущение было такое у меня – словно здесь валяются тела людей.
Сразу за магазином Duty-free, на углу сидела троица – парень и две девушки. Перед ними – почти законченная бутылка и перевернутая шапка с табличкой «Подайте на хлеб», прямо как в подземном переходе. Кстати, такие компании я потом видел несколько раз.
Подхожу к ним.
– А что вы здесь сидите? Куда вы должны лететь?
– Нам уже всё равно – куда лететь! – махает рукой парень. – Будь, что будет!
– Вам на хлеб или на бутылку?
– Эту бутылку нам подарили, сами мы последнюю еще вчера утром купили.
– А сколько вы дней здесь? – поразился я их обреченности. – Не рано сдались-то?
– Три дня уже здесь. Поговорим с вами через три дня. Не дай бог Вам такое.
Срок их ожидания меня впечатлил – рублей 70 у меня было мелочи, вывалил им весь кошелек. А потом меня самого угощали кофе и чаем земляки, потому что рублей у меня больше не было, а обменники в этой зоне не работали.
Иду дальше. Прямо перед «курилкой» – а не в ней – стояла большая группа людей среднеазиатских национальностей, человек 50. Они курили и матерились – на своем и по-русски. Многие уже очень сильно выпившие. Подойдя ближе, понял, что они подбадривают друг друга – некоторые из них чего-то боялись, нерешительно смотрели куда-то назад, а когда к группе подошли сотрудники милиции треть из них исчезла.
Правоохранители, переговорив с самыми активными, бросили «Ну, ждите» и ушли.
Выясняю, что эти пассажиры – в основном, трудовые мигранты, должны были улететь в Карши (Узбекистан) рейсом авиакомпании «Московия» 27 декабря в 0:40 утра. Когда говорю, что журналист, это их заводит. Перебивая друг друга, принимаются кричать на меня.
– Нас за людей не считают? Что хотят, то и делают. Почему? Отвечай! Вот другие – они в Барселону лететь должны были – побушевали и им сразу самолет дали. Мы уже не знаем, что делать!
– Мы в аэропорту с вечера 26 декабря сидим.
– Просто человеческого отношения хотим!
– У нас здесь беременная женщина! Человек после операции на удаление аппендицита есть. Дети есть…
– Вас кормили? – спрашиваю я.
– Нет, – зловеще смеются узбеки. – Ничего. Даже воду не принесли.
– Нам сейчас говорят, что мы сами виноваты. Якобы наш рейс был – но не в Карши, а в Кишинев.
– То есть? Это как так?
– Нас направили к одному выходу (гейту) – мол, сейчас ваш рейс в Карши будет. Мы там простояли – впустую. А потом нам сказали, что наш самолет ждал нас на взлетной полосе, но мы должны были собираться у другого выхода. И это, якобы, было на табло – но это не правда! Теперь мы виноватые у них. Потому, якобы, наш самолет отдали под рейс в Кишинев.
– И что говорят – отменили рейс?
– Ничего не говорят! Ничего! Нас здесь как рабов держат!
Потом оказалось, что это такая уловка авиакомпании, которую применяли и другие перевозчики – якобы рейс был, «надо было подходить к другому гейту». Мол, «а вас зря прождали, и потом ваш самолет отдали под другой (??) рейс». Теперь, мол, «ждите следующего (??) самолета». Очень часто ссылались на информацию, якобы, появлявшуюся на табло, хотя сами знали (мне признались сотрудники «Домодедово») о сбое в компьютерной системе аэропорта – каждое табло показывало оригинальную информацию, жонглировало номерами гейтов, названиями рейсов. Некоторые из-за этой чехарды на табло – по привычке доверяя им – пропускали свой рейс. Мой друг, который летел в Лондон, потом мне рассказывал, что узнал о посадке на свой самолет случайно, потому что спокойно расхаживал у совершенно другого гейта, на который указывало табло. Всё это ещё больше сбивало с толку людей, возмущало пренебрежением, циничностью и хамством, злило, рождало ненависть. Зачем это надо было делать – непонятно. Одним словом, цирк.
Тут к пассажирам подходят два представителя авиакомпании «Московия».
– Так, слушайте меня! – высокомерно начал один из них, как я потом выяснил, по имени Кошлачев Денис. – Что вы на нас милицию отправили?!
Эти парни были либо очень смелые, либо очень безрассудные.
– Эй, ты!
С одного из столиков, стоящих рядом, поднимает голову мужчина со строением тела борца сумо – лицо красное от выпитого алкоголя, по национальности русский. Как я понял, он тоже с это рейса. «Сумоист» не может уже двигаться, но кричит на людей из «Московии» – в минутной речи было всего десять процентов литературных слов. Самый отборный мат, слышанный мною за этот год, воодушевляет и остальных пассажиров. С ревом «Сколько раз вы нас обманывали?!» узбекистанцы прижимают обоих представителей перевозчика к большим стеклянным окнам, выходящим на взлетную полосу.
– Товарищи! Товарищи! – теперь малодушно просит Денис Кошлачев.
– Я тебе сейчас кости поломаю! – отвечает ему один из «товарищей».
Эта угроза звучит на узбекском языке – я смысл понял, а представитель о нем догадался. Оба бледнеют и прижимаются к стеклу.
– Самолет готов. Самолет готов! И рейс будет! Клянусь вам – будет в четыре утра!
– Обманываете нас! Сколько раз обманывали?! Мы здесь навсегда останемся!
– Самолет сейчас в ангаре стоит…
– Ты же говорил, что он ждал нас на взлетной полосе.
– Я такое не говорил. Нет! Нет! Нет!
Этот ответ мог окончательно поменять формат общения: послышался многоголосый рев, кто-то схватил бутылку с ближайшего столика, несколько рук взметнулись над головами представителей авиакомпании, в сторону которых сделал попытку двинуться и «сумоист». Я посмотрел на тяжелые ботинки трудовых мигрантов и зажмурил глаза, потому что не выношу сцен насилия…
– Вот самолет! Вот он. Ура! Ура! Мы победили!
Это кричал коллега Дениса Кошлачева Сергей Панин. На взлетную полосу – прямо на передний план открывавшегося вида за стеклом – лениво выруливал лайнер, пилоты которого, видимо, и не подозревали, что своим появлением спасают кого-то от избиения. Даже не смотря на то, что на самолете нет никакой надписи, указывающей на принадлежность к компании «Московия». Но тут еще в историю вмешивается женщина – вернее, женский голос, который объявляет, что рейс «Москва-Карши» переносится на четыре утра…
Представитель авиакомпании Денис Кошлачев выглядел радостным, и я его очень хорошо понимал. Он долго отказывался от общения со мной, созванивался с руководством, но потом согласился. Между нами произошел следующий разговор.
– Почему нельзя все нормально объяснить вашим клиентам?
– Мы их не обманываем! Не от нас зависит – вылетит самолет или нет. Во всем виноват аэропорт. Мы договариваемся, а потом аэропорт отменяет вылет – не дает «добро». По несколько раз. Делаем, что можем. Сами отсюда не можем уехать. Сидим здесь сутками.
– А почему их не кормите? Хотя бы напитки можно принести?
– Мне лично не жалко. Мне же не жалко. Но… Но у меня есть начальство.
– Вы у него спрашивали, а оно не дало согласие – так я понимаю?
– Да, несколько раз обращался. Повторяю – мне не жалко. Но я человек маленький. Я ничего не могу сделать.
– Вы, как минимум, можете поменять себе начальство…
В четыре утра я проходил мимо этого места, пассажиры были там же. И в шесть утра были еще там. А потом – не видел…
Направляюсь вниз на первый этаж к нашему гейту. Спускаясь с эскалатора, наблюдаю такую красивую картину. У соседнего с нашим гейта происходит митинг – перед группой людей выступает привлекательная девушка. Речь приблизительно такая
– Люди, компания «Трансаэро» нас обманывает. Они водят нас за нос. Надо что-то предпринимать! Если мы их будем слушать и верить им, они продолжат дурачить нас как баранов.
А несколько мужчин все это снимают на видеокамеры.
Выясняю, что это пассажиры с рейса UN 621 «Москва-Тунис». Они должны были вылететь еще утром 26 декабря. Им долго толком ничего не объясняли, а пару часов назад посадили на автобусы, долго возили по взлетной полосе, но потом вернули обратно в зону отлета аэропорта. Люди теряют контроль над собой – среди озвучиваемых ими угроз есть и такие: «Давайте разденем представителя «Трансаэро» догола и выкинем на мороз!», «Нет, нет, прежде изобьем их, а потом выкинем на мороз!», «Особенно эту, которая нам столько лапши на уши вешала!» По лицам видно, что большинство из пострадавших пассажиров за такое предложение. А по виду, они – т.н. представители среднего класса, «офисный планктон».
Советую парням, снимавшим видео, как можно быстрее опубликовать материал в интернете – например, на YouTube.
Пассажир этого рейса, Ирина Савенкова, рассказывает мне, что они уже не верят ни одному слову сотрудников авиакомпании «Трансаэро». Что до них таким образом – посадив на автобусы и бесцельно повозив по взлетной полосе – поступали с пассажирами и с других рейсов. Что еще с одними (кажется, пассажирами рейса в Барселону) поступили еще циничнее – довезли даже до самолета, посадили в него, но потом, продержав там несколько часов (по ее словам, около десяти часов), заставили покинуть его и вернули обратно в зону отлета. Мол, самолет обледенел и не сможет взлететь. При этом, часть пассажиров этого рейса – они даже не знали про начало этой «посадки» – оставалась в зоне отлета, и им сотрудники «с издевкой» отвечали, что «Ваш рейс уже закончил посадку. Вы не улетите», наблюдая, как их клиенты мучаются и волнуются.
Ирина показывает мне свой посадочный талон, на котором время вылета указано 26.12.10 11:20, время посадки – 10:50.
– У нас у всех такие. А ведь сейчас уже утро 28-го. Это сделано специально, чтобы мы имели проблемы в случае судебных разбирательств. Просили, чтобы написали в талончиках точные дату и время вылета, а они – представители – рассмеялись нам в лицо и отказались…
Еще узнал, что никого из этого рейса не кормили. Пассажиры раздобыли контакты офиса гендиректора «Трансаэро» Ольга Плешаковой, звонили туда – там пару раз им нагрубили и бросили трубку, а потом вообще перестали подходить к телефону.
Дал Ирине Савенковой один из телефонов НТВ – тот, по которому по моим предположениям кто-нибудь должен был ответить в это время. На том конце трубки долго решали, что делать – аргументы, мол, «но у нас сейчас (!) никого нет, из тех кто занимается «новостями» (!) [выпуском новостей]», «а что (!) мы можем сделать?» и прочее. Ну, да, цвет галстука гендиректора Владимира Кулистикова – это есть новость федерального масштаба, я понимаю. А тут – это так, мелочи.
Подсказываю Ирине, чтобы посоветовала им писать «хрипушку» (хрипушка-хрип: интервью-рассказ ньюсмейкера, записанный по телефону). Сами там до этого не догадались. Со второй попытки – когда Ирина еще раз набрала телефон телекомпании – до них дошло, что надо делать. Я бы не помогал этому телеканалу, но главным было – донести информацию о происходящем тут…
– Посмотрите – проблемы с вылетом у российских туристов, у наших граждан, и пассажиров из стран СНГ. А иностранцев, особенно, из Европы, стараются в первую очередь отправить, – высказывает Ирина очень точную и интересную мысль. – Потому что боятся последствий. А со своими вот так – по хамски – можно?! Словно народ – быдло?!..
У соседнего гейта тоже закипают страсти. Наш рейс – «Москва-Баку» – назначен на 04:05. Но посадка не началась. Как и на рейс «Москва-Гянджа», который должен был вылететь еще раньше нашего. Время уже – начало пятого утра. Ни одного представителя «ВИМ-АВИА», никакой информации. Я еже не говорю, про какое-то питание, напитки и возможность на телефонные звонки – даже минимума из того, что обязаны делать по законодательству авиаперевозчики при задержке рейса.
В половине пятого эмоции достигают пика. Часть пассажиров с нашего и «гянджинского» рейса (человек 60 мужчин) приступает к активным действиям – решено перейти границу обратно, найти представителей «нашей» авиакомпании и «поговорить с ними по-настоящему». Я иду с ними – чтобы потом вот всё это написать.
Направляемся в сторону предполетного досмотра, проходим через рамки-металлодетекторов, после которого нам преграждают путь пограничники. Тут происходит эмоциональный разговор. Пограничники утверждают, что им понятны наши претензии. Предлагают пройти через границу только части пассажиров наших рейсов – трём-четырем. А еще – оставить наши паспорта у них. У нас набирается человек семь – в основном, мужчины зрелого возраста, пара – молодых…
Дмитрий Малиновский, начальник смены «ВИМ-АВИА», все-таки, недооценил пассажиров нашего рейса. Наверное, он и его коллеги, никак не ожидали, что забытые ими у гейта люди, вдруг появятся прямо у «будки» представительства авиакомпании. Это явление вызвало у него панику и страх. Мало, кто не испугался бы, если бы его хотели бить семь человек. Но ему повезло – помогла запертая дверь и никак не хотевшая ломаться «будка». Я тоже, как мог, оказал помощь «противнику» – не давал молодым ребятам пролезть в большое окно, пытаясь их успокоить, чтобы перейти к спокойному диалогу. Вид забившегося в угол (что у меня вызвало в голове некорректную ассоциацию с «глупым пингвином», который «прячет тело жирное в утесах» в Песне о Буревестнике Максима Горького) представителя «ВИМ-АВИА» и его вопли «Помогите!», «Убивают!», «Не бейте!», «Умоляю!» «У меня семья!» еще больше провоцировали моих земляков. И, если бы не два офицера милиции, которые скоро появились, досталось бы и мне. Правоохранители просто встали рядом, молчали, но мне удалось отговорить мужиков от применения физической силы.
Слева от нас шла регистрация на какие-то рейсы – пассажиры были похожи на обычных туристов-россиян. Они с интересом за нами наблюдали, но я так почувствовал, что появление милиционеров удержало их от вмешательства в происходящее – не на стороне авиакомпании.
Тут появляется плотный мужчина лет 35-40. Представляется Андреем Половцевым – старшим представителем «ВИМ-АВИА», и мне приходится снова удерживать земляков от драки, хотя несколько ударов и затрещин достигают цели. Противоположная сторона сразу находит самолет для рейса «Москва-Гянджа» – прямо сейчас. А второй вылет – в Баку – обещают нам в 06:55.
– Если в это время не улетите, я приду, и вместе с вами буду ждать самолета, – обещает Половцев.
Один из наших (сразу говорю – ни его лица, ни других примет не запомнил) громко и категорично тоже даёт ему слово:
– Если ты не придёшь, я тебя найду здесь и возьму в заложники! А если не найду в «Домодедове», все равно найду в Москве и отрежу тебе голову! Говорю это при всех! Мне все равно!
Старший представитель «ВИМ-АВИА» бледнеет и непроизвольно делает шаг назад, а я прошу земляка использовать другие формулировки.
Смотрю в сторону милиционеров, но они опускают голову, отводят взгляд. Когда уходим, один из офицеров тихо у меня просит: «Мы на вашей стороне – всё понимаем, но постарайтесь, пожалуйста, без насилия». А что тут сделаешь, если с людьми поступают, как с ненужным багажом…
Непонятливые пассажиры с рейса UN 621 продолжают борьбу другими методами. У меня, почему-то, они вызывали симпатию. Все-таки, люди не сдаются и всё хотят вылететь в Тунис, даже не предполагая, что их там ждет. Видимо, их выбор места новогоднего отдыха надо считать символичным.
У их гейта наблюдаю новое оживление. Появляются омоновцы и направляются на взлетное поле. «Тунисцы» рассказывают, что какая-то девушка (ее имя я так и не узнал), отказывается покидать один из автобусов, при помощи которого представители «Трансаэро» в очередной раз хотели сымитировать посадку на борт. «Забаррикадировалась в автобусе» – так пассажиры именовали ее действия.
Прямо перед гейтом стояла другая молодая девушка и, пользуясь присутствием «силовиков», высокомерно и иронично общалась с клиентами ее компании.
– Ну, и что вы еще сделаете? Что? Ну, что, а? – не скрывала она насмешку. – Я вам говорю – есть одно судно, но оно не готово. Пока не готово. Благодарите нас, что мы вам нашли самолет.
Один из пассажиров – пожилой мужчина – пытался командовать другими. Представлялся «полковником морской пехоты в отставке». По стилю его общения, это можно было принять за правду. Не понимаю только, как он попал в эту компанию туристов-«белых воротничков». Как и большинство «кадровиков», он напирал на подробно расписанный план операции. Как обычно, «гражданские» этого не понимали.
– Что должна сделать авиакомпания при задержке рейса… При задержке рейса более двух часов — обеспечить прохладительными напитками. Более четырех часов — обеспечить горячим питанием. Более шести часов в ночное время — размещение в гостинице. Так? Кроме того, они обязаны организовать хранение багажа и предоставить комнату матери и ребенка пассажиру с ребенком в возрасте до семи лет.
– Ну! – беспокоились остальные.
– Предлагаю составить акт, и всем нам его подписать. Сейчас же!
– Зачем?
– Ну, как вы не понимаете, бл.ть?! Чтобы мы, бл.ть, могли подать, бл.ть, потом на них в суд, бл.ть!
– Зачем нам?! – не слушались бывшего военного остальные. – Мы просто хотим провести Новый год в Тунисе…
Тут в очередной раз раздается объявление по громкоговорителю – авиакомпания S7 в снова приглашает своих пассажиров на получение талонов на питание. Не думал так хорошо про этого авиаперевозчика.
В «курилке» ко мне цепляется очень полный и очень пьяный парень.
– Ну, ты скажи мне – мне нужно было такое унижение?! – чуть не рыдает он. – Как рабы мы тут! Ра-бы! Да, как же! Захотел отдохнуть, за рубежом потратить накопленное. Сидел бы дома и глушил бы водяру. А тут пьешь этот виски с коньяком из Duty-free. Ты мне объясни – зачем мне нужен был этот отдых?! Зачем мне нужно было это унижение?! Ра-бы!..
Уже начало седьмого утра. На наш рейс, вылет обещали в 06:55, но посадка даже не начиналась. Земляки снова «заводятся». Встреваю в их эмоциональные комментарии и предлагаю подождать хотя бы до семи. От меня отмахиваются, но берут с собой.
Нас теперь набирается человек пятьдесят. Отмечаю про себя – большинство усердствовавших в давке на регистрации активности в происходящем не принимает. Расселись в креслах и спят – или делают вид, что спят.
Снова направляемся в сторону государственной границы. В этот раз шуму больше – наши скандируют «Баки! Баки! Баки!» Многие спавшие просыпаются, протирают глаза и с удивлением на нас смотрят. Некоторые принимаются рукоплескать и свистеть.
Девушки-пограничники просят остановиться, одна из них перегораживает своим телом рамку-металлодетектора. Её кто-то берёт за пояс, осторожно поднимает в воздух и переставляет – именно, переставляет – в сторону. Проходим. У границы происходит столкновение – офицер, один из подбежавшего подкрепления, оттолкнул в грудь впереди идущего из наших, тот набросился на него и стал валить на пол. Быстро их разнимаем – мы успокаиваем нашего, те – своего коллегу.
Снова переговоры.
Говорят, что сразу не признали нас и пропускают троих. Мы идем впятером. Меня тоже берут.
Увидев наши действия, подбегают еще какие-то пассажиры – не успел узнать, с какого они рейса – с камерой, фотоаппаратами. Говорят, что они тоже хотят перейти границу и найти представителей своей авиакомпании – мол, «два дня в зоне вылета сидим». Тоже пропускают. А они нас благодарят. Земляки ничего не понимают – причем тут мы.
Смотрю назад на девушек-пограничниц. «Ну, вот и все! Дожили! Граница – проходной двор! Иди туда – иди сюда!» – громко возмущается одна из них и махает рукой. Отчаяние власти.
В зоне таможенного контроля много силовиков. Теперь тут порядок восстановлен. Длинные очереди. Люди с недоумением смотрят на пятерых кавказцев, которые мешают русские матерные выражения с азербайджанским. Пытаюсь не рассмеяться.
Далеко не уходим – прямо на нас идет Андрей Половцев, тот самый старший представитель «ВИМ-АВИА». Обещал без пяти семь придти, а сейчас только половина. Это ему зачли. Но берут за руки и ведут с собой.
Проходим границу обратно. Снова зона отлета. Меня удивляет, что многие пассажиры с других рейсов смотрят на нас с восхищением. Начинают кричать нам: «Молодцы!» И аплодировать…
Пассажиров рейса UN 621 уже нет. Несколько раз обошел некоторые гейты, но не нашёл. Потом, выяснил – они уже были в самолете. И лишь в 9:30 улетели…
– Говорят, что если через час не будет самолета – начнут громить аэропорт! Говорят, им терять нечего! Всё здесь перевернут!
Это Андрей Половцев общается со своим руководством по телефону. Пытается нам выбить самолет. Пытается дать понять своим начальникам, которые сейчас сидят где в тепле, серьезность ситуации.
Озвученных угроз о погроме из уст земляком я не слышал. Более того, пара здоровых парней запомнилась мне диссонирующим с их физической комплекцией нытьём и обещанием пожаловаться на ВИМ-АВИА руководству (?) «Домодедова». Другая группа наших отбилась от общей активной массы окружившей представителя перевозчика – я подслушал их разговор – они информировали друг друга, что ножи можно будет достать в многочисленных кафешках в зоне вылета. Там же, мол, в избытке и пустые бутылки.
Молодой парень, с которым я познакомился этой ночью, на мой вопрос: «А ты что думаешь – как будет?», ответил: «Мне уже все равно! Я готов на всё!»
Рассказываю землякам про то, что сам услышал – пассажиров других рейсов продержали в самолете несколько часов, потом принудили покинуть его. А они смеются – мол, «нам бы попасть в самолет, а потом пусть попробуют оттуда нас выкурить!»
Меня не удивляла непредсказуемость моих земляков. За это я и люблю моих азербайджанцев, потому что неизвестно, что можно ожидать от них – героизм или малодушие. Лотерея. Поражало, как быстро люди могут измениться при таких обстоятельствах, когда в действительности задеты их интересы. Вот пример – «белые воротнички». Пример – эти мои аполитичные земляки, еще несколько часов назад устроившие омерзительную толкучку у стоек регистрации. Вот пример – сломавшиеся, напивающиеся, спящие штабелями пассажиры с других рейсов…
Андрей пытается оправдываться.
– Не мы виноваты в этой чехарде рейсов. Мы назначаем вылет, утверждаем время, а аэропорт в последний момент все отменяет.
– Ты видишь, сколько здесь женщин. Видишь, даже грудные дети есть…
– Почему нельзя нормально все объяснить пассажирам?!
– Почему вы нас обманываете?!
– Вы скажите – решаем вопросы, пожалуйста, ждите. Мы будем ждать. Но вы же ведете себя так, словно мы тут все бараны! Прячетесь по углам..
– Почему вы нас обманываете?!
– Почему вы от нас бегаете?!
Эти вопросы можно адресовать всем авиакомпаниям, а не только старшему представителю «ВИМ-АВИА».
А тот опускает голову и молчит. Но, вообще, надо сказать парень повел себя по-мужски. Не знаю, как определить его статус, но без сопровождения его никуда не отпускали – даже в «курилку». Видно было, что ему страшно, что он в тяжелом напряжении. И был между молотом – нами – и наковальней – своим руководством. Но не пытался отступить. Уже не пытался…
– Нам нужен самолет! И все! Где хочешь – доставай!
В начале девятого утра началась посадка на наш самолет.
Сели.
Ждём.
У меня ломит всё тело. Вспоминаю, что не спал две ночи – почти 50 часов без сна. Проваливаюсь в чёрную яму.
Когда самолет начинает набирать скорость перед прыжком, спрашиваю у сидящего рядом время. Говорит, начало первого. Успеваю подсчитать – наш рейс задержали на 27 часов.
Но мы можем считать, что нам повезло.
И я снова отключаюсь…
Просыпаюсь уже в Баку.
Снова толкотня в салоне – самолет еще не закончил маневрировать на взлётной полосе, а все уже стоят в проходе салона и подталкивают друг друга к выходу.
С вещами.
Кипиш.
Все расходятся. Разъезжаются. Разбегаются.
Скомкано прощаясь друг с другом.
Снова куда-то торопясь.
Тут другой мир.
Другая реальность.
Как во сне.
Температура воздуха в Баку + 14 градусов…