Мирные ресурсы для урегулирования карабахского конфликта далеко не исчерпаны, считает российский эксперт. Механизм Минской группы может быть базовым компонентом всей модели урегулирования, но к нему могут быть присоединены и другие форматы.
Как сообщает AZE.az, на вопросы echo.az отвечает исполнительный директор политологического центра "Север – Юг" Анжелика Трапезникова.
– Буквально недавно в США завершила свою работу Генеральная Ассамблея ООН. Как вы можете прокомментировать прошедшее мероприятие?
– Прежде всего, не стоит переоценивать формат мероприятия. В отличие от Совбеза ООН, Генеральная Ассамблея выносит рекомендации, которые не имеют обязательной силы.
Поэтому на протяжении всего периода существования ООН Генассамблея оставалась площадкой для обсуждения важных мировых проблем. Но не для принятия конкретных решений. Другой вопрос, что нынешняя сессия знаковая – она последняя для генсека ООН Пан Ги Муна, который покинет свой пост в январе. Уходит целая эпоха в международной политике.
И, естественно, каждая из стран, выступивших на сессии, стремилась очертить собственное видение того, что удалось, а что так и не было решено в "эпоху Пан Ги Муна".
– Азербайджан в рамках этого мероприятия и на форуме Движения неприсоединения поднимал вопрос разрешения конфликта. В рамках второго был принят документ, поддерживающий территориальную целостность АР. Однако все мы понимаем, что практического решения он не имеет. Плюс не стоит забывать, что до сих пор четыре резолюции Совета Безопасности ООН по освобождению оккупированного Нагорного Карабаха и прилегающих к нему территорий не выполняются Арменией. Почему, на наш взгляд, международные организации не принимают санкции против Армении, как, например, делалось это против РФ за ситуацию с Крымом?
– Про двойные стандарты Запада вокруг российской внешней политики было много сказано, повторяться не стоит. А вот темы неурегулированных конфликтов действительно звучали в этот раз с трибуны Генассамблеи неоднократно. Это, кстати, в какой-то степени характеризует достижения ООН в плане миротворческой деятельности. За 10 лет на посту генсека этой организации проблемы только накапливались – Кашмир, Нагорный Карабах, Сирия.
Можно сказать, что роль ООН в решении важнейших проблем международной повестки дня существенно снизилась, и чтобы выйти за очерченный круг, необходимы либо другие подходы, либо другие форматы переговорного процесса. Думаю, ситуация вокруг урегулирования карабахского конфликта демонстрирует эту слабость на системном уровне.
– Как, на ваш взгляд, сегодня можно решить этот конфликт мирным путем? Есть ли соответствующие механизмы?
– Безусловно. Мирные ресурсы для урегулирования далеко не исчерпаны. Механизм Минской группы может быть базовым компонентом всей модели урегулирования, но к нему могут быть присоединены и другие форматы. Например, личные инициативы ведущих мировых политиков. Как это уже делает президент России Владимир Путин.
Главное, чтобы усилия посредников воспринимались с одинаковым вниманием и в Баку, и в Ереване, и чтобы между самими посредниками было согласие.
– Как вы считаете, за последнее время позиция РФ изменилась в вопросе урегулирования конфликта?
– Она остается в рамках позиции, озвученной Владимиром Путиным в апреле этого года – проблема Нагорного Карабаха требует подхода по врачебному принципу "не навредить", она должна быть решена путем достижения компромисса исключительно политическими средствами.
Хочу подчеркнуть, что это не только политическая, но, как мне кажется, личная позиция президента России, которому далеко не безразлична ситуация в регионе.
Изменения происходят только в плане активизации усилий российской дипломатии. Не только официальной, но и так называемой общественной.