По мнению эксперта, переговоры по Нагорному Карабаху будут вязкими…
Как сообщает AZE.az, “Эхо” публикует интервью с российским политологом, руководителем аналитического агентства Alte et Certe Андреем Епифанцевым.
– С приближением Олимпийских игр в Сочи все более активизируются разговоры о безопасности. В частности, говорится о вероятности теракта в Сочи. Допускаете ли вы такую вероятность?
– Сложно сказать определенно, но для допущения такого сценария имеется почва. Понятное что в стране, в которой существуют радикальные националистические и религиозные группировки, будут определенные опасения на этот счет. И здесь нужно понять, что наши силовые органы работают так, чтобы их не было видно. Подготовка началась заранее. Думаю, сделали по максимуму, чтобы по крайней мере в самих Сочи не было террористических актов. И мы также видим, что предприняли и другие меры. Это ситуация с Абхазией, когда на время Олимпиады таможенную зону отодвинули на 11 км, установили дополнительные посты.
Контролируется и территория вокруг района проведения Игр. Хотя опять же гарантировать, что какая-то серьезная группировка не подготовилась к теракту еще раньше, скажем, привезли год назад в Сочи взрывчатку и так далее, нельзя. Другая вероятность, что будут организованы взрывы в регионе, в населенных пунктах, которые находятся не так далеко от Сочи. Коренным образом повлиять на ходе Олимпиады это не сможет. Но возникнет неприятный, тревожный фон для Олимпийских игр.
Говоря о том, откуда исходит угроза, внутри страны или из-за рубежа, стоит отметить, что в конце 90-х годов – начале 2000-х разжиганием ненависти занимались внешние игроки. Это ваххабиты из арабских стран и так далее. Но последние 5-7 лет это наши внутренние проблемы, которые создают внутренние нетрадиционные радикальные исламские организации. Так же если во время первой и второй чеченской войны финансирование шло из за рубежа, то сейчас оно происходит за счет внутренних источников. Мы видим, что все эти террористы, которые совершают взрывы, наши собственные граждане. Это наши собственные проблемы, которые Россия должна решить. И только в этом случае мы избавимся от проблемы терроризма.
– В своих публикациях вы часто отмечаете проблемы на Северном Кавказе. Насколько они серьезны и растут ли со временем?
– Нельзя однозначно сказать, что ситуация со временем ухудшается. Есть территории, где по ряду вопросов ситуация, стабилизируется. Не надо представлять, что проезжаешь какую-то территорию, и там написано, что это Северный Кавказ. Существуют разные республики, в которых проблемы совершенно разные. Есть три республики, которые можно назвать зоной риска – это Чечня, Дагестан и Ингушетия. В Чечне в плане терроризма ситуация за последние несколько лет стала значительно лучше. Мы уже не видим террористов-чеченцев.
В самой Чечне ситуация за некоторыми исключениями, нормализовалась. В этом плане стало намного лучше, хотя есть и другие вопросы. А вот в Дагестане ситуация однозначно ухудшилась. Это связано с большими проблемами функционирования государственных органов. Государство в определенной степени ушло из Дагестана, передав власть неким кланам, которые являются в значительной степени тем же российским чиновничеством.
И внутри они представляют интересы не российского государства, а собственных кланов. Сейчас в заключении находится бывший мэр Махачкалы Саид Амиров – человек, который являлся членом “Единой России”. Но мы видим, что внутри он творил такие вещи, которые противоречат закону. И когда люди фактически приватизируют власть, это приводит к тому, что у определенной группы, которая не относятся к этому клану, титульной семье, нации, просто нет перспектив в жизни. Такой человек не может получить нормальное образование, устроиться на нормальную работу.
В результате люди ненавидят этот строй, и в этот момент находится тот, кто приходит к ним и начинает говорить что те, кто у власти безбожники, во всем виноваты они, уговаривает его пойти к “правильному имаму”, а отводит к боевикам. Такие люди поддаются их влиянию.
Основная проблема не в национальности, не в религии, а в государственных проблемах, проблемах России как государства, которое ослабляет позиции государственнические и дает возможность другим течениям их захватить. Это надо решать. Год назад поставили нового руководителя Рамазана Абдулатипова. Он проводит реформы. Есть и положительная информация об этих реформах, есть и отрицательная, но что-то делается, и это главное.
– Наблюдается ли какая-то связь в этих процессах между Северным и Южным Кавказом, и есть ли опасность для Азербайджана?
– Думаю, для Азербайджана никакой опасности нет, но связь все же существует. Мы ранее видели, что террористические ячейки в России и Азербайджане стараются сотрудничать. Во многом у Азербайджана имеются схожие проблемы, у вас взрывали мечети. И если мы вернемся к идеальному государству, которое хотят построить исламисты, Имарат Кавказ, то поймем, что оно не имеет каких-то государственных границ. Им не важно, территория это России или Азербайджана. Они хотят построить государство, где не будет светской власти, а будет только религиозная.
Но предпосылок того, что все боевики могут рвануть в Азербайджан, я не вижу. Основная работа по обезвреживанию террористов идет в районе проведения Олимпиады, но никак не в Дагестане. В Дагестане ведется стандартная антитеррористическая работа. А Сочи от границы с Азербайджаном слишком далек. Если раньше террористы из-за антитеррористических операций не убегали в Азербайджан, я не вижу причин, почему они поступят так сейчас.
– Хотелось бы также услышать ваш прогноз относительно развития азербайджано-российских отношений в 2014 году, особенно в контексте ужесточения миграционной политики России?
– В общегосударственных вопросах я не вижу какой-то ситуации, которая позволила бы резко ухудшить или улучшить наши взаимоотношения. Все позиции заявлены, а ситуация вокруг Нагорного Карабаха не решаема. Так или иначе, это будут вязкие переговоры, которые не приведут к чему-то окончательному. Помимо этого, думаю, усилятся разговоры по поводу вступления Азербайджана в Таможенный союз, хотя позиция страны немного сторонняя. И ваши преимущества в Таможенном союзе, в отличие от Армении, не очевидны. Наверное, можно найти какие-то вопросы, которые могут заинтересовать, но, в целом, преимущества не очевидные. Поэтому сложно предполагать, что что-то изменится. Но переговоры, думаю, будут.
Что касается миграционной ситуации, то мы видим, что отношения напряглись. Это правда, мне самому очень не нравится миграционная ситуация. Мы перешли рубеж разумного количества мигрантов, которое Россия могла принять. И перешли рубеж контроля мигрантов. В России находятся люди, которых мы не контролируем, не знаем, кто они и где они, чем занимаются и так далее.
Да, сейчас начала появляться некая ответственность мигрантов, потому раньше и этого не было. Посмотрите на ситуацию с Орханом Зейналовым. Человек в свое время сидел, но тогда его даже не выслали из страны. И к чему это привело? Если бы его выслали тогда, было бы лучше всем. Такую дисциплину надо вводить. Поэтому, что касается миграционной ситуации, то она будет ужесточаться. Но, надеюсь, она будет ужесточаться в цивилизованном русле, в русле закона.
Одну из ошибок, которую допустили российские власти в отношении Орхана Зейналова, – это его избиение в камере когда он не сопротивлялся. Да, понятно, почему это делается. Наверное, хотели показать, какие мы крутые. Преступника, против которого тысяча людей протестуют, поймали, и вот так к нему относятся. Но это не по закону. Надо решить, где мы живем? Если живем в государстве, то избивать его не надо было. Если бы он сопротивлялся, дрался, другое дело, но он этого не делал, по крайней мере, на камеру.
Поэтому это вызвало всплеск негодования, в том числе и в Азербайджане. Хотя всего этого ничто не предвещало. Буквально за день мы на одном мероприятии пересеклись с послом Азербайджана в России Поладом Бюль-Бюльоглу, пообщались минут десять. Все было нормально, и вот тут такие события.
Считаю, что должны быть какие-то изменения в рамках работы с диаспорами. Это ужесточение не значит “связать и вышвырнуть”. Но диаспоры должны отвечать за своих граждан. Это значит, что и к диаспорам должно быть другое отношение. А диаспоры должны более ответственно относиться к своим членам.