Ветеран: услышав о начале войны, мы застыли на месте.
9 мая – победа над фашизмом в Азербайджане отмечается как официальный государственный праздник. Ведь, в этой победе есть и наша заслуга! Со дня победы прошло 66 лет. Это не маленький промежуток. Число участников войны убывает с каждым годом…
Наша собеседница 90-летняя Ругия Нуриева является участницей II Мировой войны. Когда началась война, ей было всего 19 лет. Сейчас она живет одна в небольшом доме в Ясамальском районе, но дети не забывают ее и постоянно навещают. С того времени и до окончания войны работала сестрой милосердия в военном госпитале в бывшей больнице имени Семашко. Оказывала медицинскую помощь и заботилась о раненых с передовой линии фронта, передает AZE.az со ссылкой на ANS Press. В ходе беседы она все время повторяла “Я ухаживала за ранеными как за своими родными. Взрослые были для меня отцом, а молодые – братом. Ведь они поступили с передового фронта!”
– Сегодня 66-я годовщина со дня победы над фашизмом. Есть ли у Вас праздничное настроение?
– Сегодняшний день для меня, безусловно, самый настоящий праздник. Вы не представляете, как дорог для нас этот праздник.Это знают те люди, которые прошли через испытания и трудности войны.
– Кто-нибудь вспомнил о Вас в этот день?
– Первым обо мне вспомнил президент. Огромное спасибо ему, на прошлой неделе я получила 200 манатов. Я была в тылу, передовикам же выдали 500 манатов.
– Как вы вспоминаете военные годы?
– В 1941 году я училась на последнем курсе медучилища. Мы сдали госэкзамен. Как сейчас вспоминаю, по радио объявили “Внимание, внимание фашистская Германия напала на СССР”. Мы словно замерли на месте с экзаменационными билетами в руках, на какое-то время потеряли дар речи.
– Одним словом, к тому времени вы уже были медсестрой.
– После получения диплома нас распределили по назначению. У меня была близкая подруга по имени Азиза. Она была сиротой. Мы делились друг с другом секретами. При получении назначения по ее инициативе нас записали на передовой фронт. Когда мы вышли, подруга сказала “мы идем на фронт”. Но я знала, что отец не отпустит меня. Отец любил меня очень сильно, я была старшим ребенком в семье. К тому же он дал мне имя своей матери. Азиза сказала, что попытается уговорить его. Но у нее ничего не получилось. Азиза ушла, а я осталась. Я устроилась в хирургический корпус бывшей больницы им.Семашко (ред. ныне им.Мусы Нагиева). Проработала там до 1947 года. В то время больницы функционировали как военные госпитали. Раненых было так много, что многих приходилось помещать в школах.
– А что с Азизой?
– Я ее случайно нашла в 1974 году. Притом на свадьбе в поселке Зых. Я невзначай сказала, что у меня была подруга по имени Азиза, которая жила здесь. Они мне сказали, что она жива, и нас свели. Потом она даже приходила на свадьбу моей дочери. Ее муж также был участником войны.
– Вы в тылу испытали все сложности войны …
– Были ужасные годы… Днем я работала в перевязочной комнате, ночью – в операционной. Душа разрывалась за молодых людей, потерявших руки, ноги. Были и те, кто потерял обе руки или ноги. Раненых, чье лицо было обезображено, кто потерял важные органы, оперировал Гюлю Гурбанов. Пластические операции проводил только он.
– Как это пластические операции? Может, Вы что-то путаете?
– Все верно. Хоть я и состарилась, но память у меня хорошая. Никак не могу забыть те дни, они приводили человека в ужас. 20-летнему Коле снаряд из пушки отбил один орган, какой – не могу сейчас произнести…Так вот, Гюлю Мурадов извлек часть ткани из области бедра и воссоздал ему этот орган. Я каждый день перевязывала Колю, других медсестер к нему не подпускали. Я перевязывала так, чтобы он чувствовал минимум боли. Бедный итак страдал…
– Как 20-летняя азербайджанская девушка находила общий язык с ранеными?
– Меня все любили, раненые были для меня как братья, а я для них – сестрой. Когда я ходила вдоль палат, раненые всегда предлагали мне разделить еду с ними. Я убегала, никогда не соглашалась. Ведь был голод, хлеб нам давали с картошкой. Солдатом же государство давало все, не давало им голодать.
– Люди сильно голодали?
– Эх, что мне сказать? Чтобы не умереть с голода люди варили кожуру картофеля, которую извлекали из мусорных ящиков. Все, что у нас было, мы посылали солдатам. Так и должно было быть, ведь они были на передовой!
– Вы назвали Колю. Какой национальности были раненые?
– Были все, кроме немцев. Были и армяне. Тогда они стремились показывали себя дружелюбными. В одной палате были русские, армяне, грузины. Для нас все были равны. Мы не хотели никого потерять. Многих, вылечив, вновь посылали на фронт. Тем же, кто потерял руки или ноги, давали инвалидность и отсылали домой.
– Раненых много было?
– В неделю привозили 10-15 раненых.
– Медикаментов хватало?
– Предостаточно, государство обеспечивало.
– Ругия ханым, мы видим на Вашей груди много медалей. Вы получили их за деятельность сестры милосердия?
– Я являюсь ветераном войны и труда. 60 лет служила государству. Государство никогда не забывало о нас, не отделяло воюющих на передовой. За заслуги имею много дипломов. Каждый год получаю благодарность.
– Война оставило многих без родных. Кто из Ваших пошел на войну?
– Братья, дяди…
– Ваша Дочь Садагат ханым говорит, что после войны Вы вышли замуж.
– Я же говорила, что во время войны днем и ночью находилась в госпитале, среди раненых. У нас не было времени думать о себе. Вышла замуж после войны. У меня 4 дочери, 8 внуков.
– Вы даже снимались в кино…
– В 1950-м году снялась в фильме “Bakının işıqları”. Снималась не как актриса, а как медсестра. Моим партнером по фильму стал известный актер Мирзаага Алиев.
– После войны в военном городке Баку работали медсестрой. Несомненно, Вас назначили туда после трудовой деятельности в госпитале во время войны.
– В течение 25 лет после войны я занималась медицинской деятельностью. Шла, когда были срочные ночные вызовы. Ни копейки ни у кого не просила. Повидавшие войну люди бывают такими, мы так были научены. И даже в старости я помогла больным. Дома говорили: “мама, хватит. Люди скажут, что дети не могу обеспечить пожилую мать. Я говорила: “нет, я училась, чтобы помогать людям”. И не изменила своему слову, пока руки и ноги перестали слушаться.