Тамара Гвердцители: «Эстрадная голгофа стала моей профессией и личной жизнью»

    Легендарная певица Тамара Михайловна Гвердцители так много работает, что даже в выходные дни ей не удается отдохнуть

    С церемонии получения звания народной артистки Ингушетии она приехала к нам на интервью в ресторан «SQUARE» отеля HELIOPARK EMPIRE. Как всегда красивая, улыбающаяся, она побеседовала с нами за чашкой зеленого чая. Рассказала о ближайших концертах, о жизни в Америке, о своем любимом сыне Сандро, а также о грузинских традициях в ее семье.

    В уютной атмосфере ресторана Тамаре Гвердцители удалось немного передохнуть перед следующей съемкой, а также получить приятные подарки от руководства «HELIOPARK Empire», которое отметило визит певицы, презентовав ей бронзовую кошку (символ отеля) и карту VIP-гостя с десятипроцентной скидкой.

    В последнее время вы даете много концертов в России. Где в ближайшее время публика сможет вас увидеть и услышать?

    – На праздничных предновогодних концертах, которые состоятся в Кремлевском Дворце и других залах. Несмотря на то, что нет снега и нет ощущения зимы, все равно настроение праздничное и это, конечно, влияет на репертуар. Песни будут на русском, на французском, на грузинском, на украинском. Хочу сказать, что в ближайшее время у меня будет две премьеры песен Кима Брейтбурга.

    Вы начинали свою карьеру в детском ансамбле «Мзиури». До сих пор люди рассказывают, что не заметить вас было просто невозможно. Откуда такая уверенность у 12-летней девочки?

    – Да, я начала рано выступать, а уверенность уже потом появилась. На то детские коллективы и создаются, чтобы дети проходили некую сценическую школу. Это был замечательный ансамбль, потому что все девочки у нас были талантливые. И это был хороший способ выявления талантов. У нас были замечательные педагоги. Все это служило высоким целям: открыть в детях талант, сделать их смелее. Это была на определенном этапе школа жизни.

    В пять лет я поступила в музыкальную школу и начала заниматься классическим фортепиано. А когда мне было 9 лет, я увидела, как по телевизору выступал ансамбль «Мзиури», он к тому моменту существовал уже год. А я в то время еще пела отдельно. Я очень понравилась руководству ансамбля и моей маме предложили привести меня на прослушивание. Они хотели убедиться в том, что девочка поет стабильно, а не просто один раз вышла на сцену и что-то спела. Тогда шли прямые трансляции на телевидении и никто даже не мечтал о телеэфирах в записи. Все шло в прямую. Мама привела меня на это прослушивание и после этого я стала солисткой в этом ансамбле. Я помню, что сначала я относилась к этому не с очень большим энтузиазмом. Потому что мне пророчили будущее пианистки. Но магия сцены быстро перекрыла любовь к занятиям на фортепиано, которые были порой мучительными, потому что без этого невозможно ничего постичь в классической музыке, тем более в начале карьеры. Так что через три недели после прослушивания я уже выходила на сцену вместе с ансамблем «Мзиури» и пела определенные произведения. Т.е. я практически сразу стала полноправной солисткой этого ансамбля.

    А помните ли вы ваш первый выход на сцену?

    – Конечно, я очень смущалась, был такой зажим, но все было настолько по-детски красиво, что это было даже запечатлено в нашем фильме об ансамбле «Мзиури».

    Был ли в вашей жизни такой яркий концерт, о котором вы до сих пор вспоминаете?

    – Да, в 93-ем году в концертном зале Россия был замечательный концерт. И второй концерт, который запал у меня в памяти по музыке, по ощущениям, по состоянию был в 2000-ом году в Киеве в сопровождении украинского национального симфонического оркестра вместе с Мишелем Леграном. То, что тогда произошло, было неповторимо.

    Вы поете на разных языках. На каком языке вам нравится петь больше всего и какой язык лучше всего ложится на музыку?

    – Естественно, петь на родном языке мне приятней всего. Но, есть еще языки, которые просто предназначены для того, чтобы на них петь. Конкретно для моего голоса очень красиво звучат песни на французском, на итальянском. Я думаю, что для многих это вовсе не новость, но скажу, что, по личным ощущениям, в самих этих языках уже есть музыка. Голос открывается по-другому и создается впечатление, что ты просто взлетаешь и паришь над землей.

    Вы долгое время жили в Америке. Это совершенно другие люди с отличным от нашего менталитетом. Изменился ли ваш характер или поменялось ли мировоззрение за годы жизни в другой стране?

    – Я не думаю, что эта страна повлияла на мою ментальность. Скорее всего, на меня больше повлияла работа во Франции. Я всегда любила Париж и все французское стало для меня очень близким. Я думаю, что это навсегда. Есть люди влюбленные во Францию, в Испанию, в Россию, они учат язык, они принимают все, им все нравится: зима, весна, вино, небо Парижа, снег России. Есть люди, которые влюбляются в любую страну, в которой они находят то, что им близко, что им дорого, что они искали. А что касается Америки, то там живет очень много наших людей. У меня там столько родственников, что не было такого ощущения, что мы оказались где-то на чужбине. Тем более, что когда я уезжала из России, это уже были другие времена и не было ощущения, что мы уехали без обратного билета. Очень много в этой стране и хорошего, и привлекательного. Мой сын жил там с десяти до пятнадцати лет, а возраст этот важный, т.к. это становление человека. Вот ему было жалко все это покидать из-за семейных обстоятельств, жалко было прощаться с друзьями. Ему было немножко тяжелее, чем мне, потому что у него с этими людьми, с этой страной были связаны добрых пять лет.

    Как сильно изменилась за эти годы Россия?

    – Я почти каждые два месяца приезжала, поэтому я не восприняла это так болезненно. Конечно, многое изменилось. Такие перемены в других странах происходят лет за 70, а у нас все за 10-12 лет случилось. Я не знаю, насколько изменились мы, но вокруг изменилось очень многое. Мое счастье было и есть в том, что я не сейчас приобретаю публику, а это является итогом моего творчества, моей жизни, моих трудов. Моя публика – это верные мне люди, которые со мной по жизни. Так сложилось, так встали звезды, что это не сейчас все приобретается, потому что я даже не представляю, что бы это было. Я представляю такое очень важное поколение в истории нашей страны. Я думаю, что это не может пройти просто так, бесследно.

    Ваш сын Сандро сейчас учится в Лондоне. Вы строгая мама?

    – Я бы не сказала, что я строгая, тем более, что он часто воспринимает меня, как подружку. Все мои потуги сделать строгое, дисциплинированное лицо и продолжать его воспитывать, мне редко удаются. Естественно, он человек, который понимает, что есть мама, бабушка, папа, дядя, дедушка. А по поводу особой строгости, то я считаю, что это не совсем педагогично.

    Соблюдаются ли в вашей семье грузинские традиции?

    – Да. Это и уклад жизни, это почтение к старшим, это теплота отношения друг другу. Традиции соблюдаются и существуют не только в варианте застолий, все гораздо глубже. Это то, с чем рождается человек, его происхождение, его семья, где он воспитывался.

    Какое у вас любимое блюдо грузинской кухни?

    – Я люблю всю грузинскую кухню. Правда, у нас дома мы делаем не так все остро, главным образом, потому что мне нельзя для голоса. Я считаю, что грузинская кухня – это целая симфония и отношение к застольям уже философское.

    А вы сами часто готовите?

    – Да, но не каждый день. Каждый день у меня концерты. (смеется)

    Вы сильная женщина. Как вы считаете, какой должен быть рядом мужчина, чтобы отношения были гармоничными?

    – Я не знаю, насколько я сильная женщина. Сейчас, по-моему, каждую профессиональную женщину воспринимают как очень сильную. А она всего лишь профессионал. Сейчас почему-то про них говорят, что все они очень самодостаточные, феминистки и т.д. На самом деле, настоящие женщины все легко ранимы, с хрупкой душой. Естественно, мужчине мы должны вручать право дирижерской палочки, но у него должен быть оркестр, чтобы было, кем дирижировать. Сильный мужчина, да еще вперемешку со многими хорошими мужскими качествами – это собирательный образ.

    Как вы отдыхаете и что является для вас отдыхом?

    – Очень хотелось бы сейчас отдохнуть. (смеется) Отдых – это смена рода деятельности. После своих больших концертов в Санкт-Петербурге и в Москве мне пока не удалось отдохнуть. Я надеюсь, что скоро это можно будет сделать. Хотя у меня есть свой способ отвлечься от перенапряжения. Как только я начинаю чувствовать в себе дикую усталость, я вспоминаю переполненный зал 19 ноября в кремлевском дворце съездов, и это как-то меня утешает. Я предвкушаю, что буду отдыхать на том же уровне, что и проходят иногда мои концерты. Это было бы замечательно. Действительно, человек должен отдыхать так, как он считает нужным. Кто-то любит активный отдых, кто-то просто у телевизора проводит время. Я не отличаюсь тем, что отдыхаю активно, хотя я очень люблю летний отдых. Море и солнце. Я родилась в южном климате и мой организм сам требует солнца.

    А как часто вы ездите в Грузию и что значат для вас эти поездки?

    – В Грузию я езжу часто. Я думаю, что сейчас придется бывать там еще чаще, потому что мы стараемся привести в порядок наш дом, как-то его отремонтировать. Мне важно, чтобы на моей родине был дом, в который я могу пригласить гостей. Был период, когда мы не могли ездить часто и все оказалось в запустении, как и любой дом, который остается без внимания хозяина. Но сейчас я, сын, моя мама хотим чаще бывать на родине предков. У нас уже созрел план и мы приводим его в действие. Мы хотим навести там порядок, сделать небольшой ремонт, чтобы, как полагается любому грузинскому человеку, спокойно принимать там гостей.

    Естественность и обаяние Тамары Михайловны Гвердцители не могут не подкупать. Красивая женщина, талантливая певица и любящая мама, она осталась все такой же искренней и настоящей, какой публика увидела ее впервые 32 года назад. Она верна себе и за это зрители любят ее еще больше.