Журналист-международник влиятельного британского издания «The Guardian» Джонатан Стил дал интервью ряду СМИ.
Как передает AZE.az со ссылкой на АПА, известный журналист Джонатан Стил неоднократно бывал в регионе и освещавшего армяно-азербайджанский конфликт в 1988-1994 годах.
– Вы часто бывали в Азербайджане и Армении, хорошо знакомы с ситуацией. Отдельные представители армянского руководства заявляют, что азербайджанцы и армяне не могут существовать в одном регионе. Как на ваш взгляд, насколько это недостижимо?
– Не особо ударяясь в подробности конфликта, должен сказать, что на компромисс должны идти обе стороны. Несмотря на то, что этот конфликт назван замороженным, люди, которые являются перемещенными лицами, у которых нет своих домов, для таких людей это настоящая, живая проблема. Поэтому, надеюсь, что и у политиков и у руководства обеих стран хватит и изобретательности и сил для того, чтобы достигнуть определенных компромиссов. Тогда будут налажены контакты, люди смогут путешествовать, а не жить в своем обособленном гетто.
– Какую роль оказывают внешние силы на процесс урегулирования нагорно-карабахского конфликта?
– Внешнее влияние очень важно, оно имеет место во многих конфликтах. Между сторонами существует такой огромный разрыв, заполненный недоверием, что внешние медиаторы, посредники просто необходимы. В вашем случае это Минская группа ОБСЕ, которая играет важную роль.
– А всегда ли эта роль посредников положительна?
– Всегда с любым посредником существует вопрос, является ли он беспристрастным. Поэтому нужно обеспечить, чтобы этот посредник был беспристрастным. Если это не так, то другая сторона не всегда примет то, что он говорит.
– Роль международного сообщества достаточно активна в этом конфликте. Что тема нагорно-карабахского конфликта значит для этого сообщества на сегодняшний день?
– Международное внимание очень капризно, оно легко переключается на другие вопросы. Сегодня у всех на устах Афганистан, завтра это уже Ливия или Сирия. К сожалению, когда конфликт в горячей фазе, когда имеют места убийства, то таким конфликтам уделяется больше внимания. Если к конфликту причастны США, то автоматически ему уделяется больше внимания. Когда конфликт в Нагорном Карабахе был «горячим», и Советский Союз имел большой вес, мы понимали, что огромные силы выходят из-под земли в Советском союзе, тогда Нагорный Карабах рассматривался как составной элемент в падении и распаде Советского Союза. Теперь той страны не существует, и Россию не рассматривают как такого же важного игрока, каким был СССР, и поэтому Нагорный Карабах рассматривается меньше.
– С чем ассоциируется для вас Нагорный Карабах?
– Это одна из самых ужасных трагедий, которые я когда-либо видел. Это то место, где люди различной культуры, языка и религии вместе жили в деревнях, и все это прекратило существовать и стало моноэтническим сообществом. На примере конфликта в Северной Ирландии, если бы все католики ушли с этой земли или если бы все протестанты ушли, то это стало бы трагедией. Я бы хотел, чтобы азербайджанцы вернулись в Карабах и армяне вернулись в Баку, а также, чтобы вернулись азербайджанцы в те места в Армении, где раньше они проживали. И хотел бы, чтобы политика сделала это возможным. Поэтому для меня Карабах это предупреждение, модель того, как не должно быть, как вещи не должны происходить.