Европейские институты вновь активизировались, задумавшись о возможности установления «более тесных» отношений между ЕС и шестью странами программы «Восточного партнерства» (ВП): Арменией, Азербайджаном, Грузией, Молдовой, Беларусью и Украиной. Об этом шла речь на прошедшей на днях в Таллине международной конференции по вопросам «Восточного партнерства» ЕС.
При этом, как известно со слов европейских экспертов, перспектив вступления в Евросоюз у стран «Восточного партнерства» попросту нет. Как сообщает AZE.az, многие уже призвали не вводить в заблуждение своих партнеров на Востоке.
Так что же дает участие в программе «Восточного партнерства» странам-участникам? В беседе с haqqin.az специалист по Восточной Европе, кандидат политических наук, доцент МГИМО Кирилл Коктыш отметил, что о Восточном партнерстве сейчас можно с уверенностью говорить как о несбывшихся надеждах и нереализованных амбициях.
По словам эксперта, «Восточное партнерство» было изобретено во времена президентства Виктора Ющенко (в Украине) и Михаила Саакашвили (в Грузии): «Это было своего рода компенсацией того, что Украина и Грузия не вступят в НАТО. ВП стало собранием без замысла и концепции. Правда, нечто объединяющее теоретически могло быть: это желание ряда стран «пояса» контролировать товарный транзит России в Европу, в первую очередь речь шла об углеводородах.
Но возможный замысел выстраивания «санитарного кордона» в отношении России изначально был нереализуем и даже обречен уже в свете недвусмысленно пророссийской позиции Минска, никогда под ставившего под сомнение свой союзнический статус с Россией.
Тем не менее, считает собеседник, в новых обстоятельствах такого рода интеграционная структура стран Восточной Европы могла бы быть очень интересной – но уже в качестве пророссийской, а не антироссийской. Но для этого дешевле сделать новую организацию: ребрендинг Восточного партнерства после провального вильнюсского саммита ноября 2013 года, с которого и начались украинские майданные события, будет очень затратен, и не факт что успешен.
– Есть еще момент. Брюссель делит страны на тех, кто «ближе к Европе», скажем, Украина, Грузия, Молдова и теперь еще и Армения, и на тех, кто не очень «близок». Насколько справедливо это разделение?
– Если бы в рамках «Восточного партнерства» давали деньги: одним больше, другим меньше, то тогда можно было бы говорить о разделении и дискриминации. Но ВП сегодня – это некое «молитвенное собрание» в протестантском духе: собрались, пропели песни, где-то рассказали, а где-то и прокричали в воздух свои озабоченности по тем или иным проблемам, получили терапевтический эффект, и разбежались. Это не та структура, где принимаются решения.
– Так имеет ли смысл Азербайджану, другим странам, оставаться в этом проекте Европейского Союза?
– Это уже компетенция руководства Азербайджана, равно как и других стран. Но давайте скажем так: роль статиста в чужом спектакле можно играть только при условии, что и тебе где-то и в каких-то вопросах подыгрывают.
«Просто так» в межстрановых отношениях, как правило, не бывает, всегда работает принцип взаимности, когда либо существует понимание, что от реализации того либо иного проекта выигрывают все, либо есть, как мы уже говорили, «договорное подыгрывание». Если же нет ни одного, ни второго, то, вполне возможно, это просто не ваш спектакль.
– Но почему некоторые страны стремятся в ЕС, стараются всеми силами углубить отношения с Евросоюзом, а другие не особо?
– Все зависит от запаса прочности власти. Если власть уже «наворотила» столько, что оставаться один на один со своим народом боязно, то тогда возникает необходимость спрятаться за чью-либо спину – например, Евросоюза. А если элита вполне ответственная, то она может обойтись и без такого рода «подпорок», определяя свои шаги на основе национальных интересов.