Экономические эксперты продолжают оценивать решение ЦБА о переходе на плавающий курс, и как это в целом повлияло на ситуацию в стране.
На наш взгляд, состояние валютного рынка могли усугубить и ошибки, допущенные Центробанком. ак, после первой девальвации регулятор ликвидировал валютную позицию банков, объяснив свой шаг тем, что эта позиция сильно расходится с правилами, прописанными самим ЦБА, пишет AZE.az со ссылкой на haqqin.az.
Возникает вопрос, куда же смотрел регулятор?
Ведь банки и банковские администраторы, допустившие нарушение этих правил, должны нести ответственность в соответствии с законодательством. К тому же ЦБА одновременно до минимума снизил и норму обязательных резервов для коммерческих банков – до 0,5%. И вдобавок начал еще наращивать объемы кредитования банков (свыше 3 млрд. манатов до начала второго кризиса), при тогдашней низкой учетной ставке 3% – 3.5%.
А ведь все это могло привести не только к увеличению ликвидности банковского сектора и расширениям денежной массы, но и к завышенному спросу на валюту и возможным манипуляциям банков на валютном рынке в кризисной период.
Статистика раскрывается раз в месяц, показывая ее итоги на конец (или начало) месяца. А вот что происходит в интервале от начала до конца каждого месяца, мы этого не видим, а потому и не знаем. Банки вполне могли в этот период времени сами и/или через подставные лица или фирмы оформить кредиты, запастись валютой, создавая искусственное сжатие предложения при росте спроса, а в конце месяца продать запасенную валюту легально или нелегально с хорошей маржой и закрыть кредит.
Такая операция не может влиять на общую тенденцию снижения или роста кредитов. Это не что иное, как спекулятивная нажива в ущерб экономической стабильности в целом. Тем более, что все условия для таких спекулятивных манипуляций были созданы регулятором. Для банков же было бы просто грехом упустить такую возможность. Почему так произошло? Наверное, в погоне за сиюминутным решением выправить положение ЦБА, видимо, не учел ряд факторов, которые реально могли помешать реализации предпринимаемых им мер в более долгосрочной перспективе.
Таким образом, не учитывая все возможные факторы, наши чиновники уверенно вели экономику к очередной девальвации. И в конце 2015 года официальный курс маната опять стал расходиться с соотношением денежной базы к валютным резервам на 15%. Тогда руководители денежных властей признали несостоятельность предпринимаемых ими шагов и объявили вторую девальвацию, приняв одновременно решение о переходе на свободно плавающий курс.
И поступок свой они объяснили мифом о том, что такое решение наиболее верное, рынок сам утрясет стоимость маната, а экономика преобразуется в соответствии с рыночными законами, поэтому не стоит зря тратить валютный резерв, тем более что они приблизились к минимальной отметке – 3-х месячному объему импорта. (Из-за отсутствия статданных мы не знаем структуру валютных резервов.
Но судя по последним данным, накануне второй девальвации – к началу октября 2015 года – в структуре валютных резервов находились и прочие активы в эквиваленте около 2,9 млрд. долларов, но, скорее всего, они хранились в менее ликвидных активах. И не совсем понятно, в каких валютах хранились эти резервы и остаются ли они в структуре нынешних валютных резервов).
В принципе с доводами ЦБА о переходе на плавающий курс можно согласиться, но все опять-таки зависит от того, насколько развита экономика страны, в каком состоянии ее институты, насколько она уязвима по отношению к внешним шокам, и как последствие этого – к внутренним шокам, и сумеет ли она абсорбировать такие шоки.
Искаженный валютный режим
И не случайно, что в конце 2016 года опять на фоне изменения соотношения денежной массы к валютным резервам курс маната снова стал падать. На этот процесс могли бы оказать влияние и бюджетные расходы, которые в декабре составили 3,8 млрд. манатов и превысили среднемесячные объемы расходов бюджета в 2,6 раза; этот фактор мог быть усилен дисбалансом соотношения денежной массы к валютным резервам. Понятно, что бюджет должен был осуществить свои расходы, выполнить свои обязательства, а к концу году подвести баланс на основе принятого бюджетного закона на текущий год. Но в то время еще сохранялись широкие возможности и для обналички во всех смыслах.
А после принятия нового положения о снятии наличных денег с банковских счетов и ограничения их расходования, курс маната начал стабилизироваться и даже укрепляться. И соотношение денежной базы к валютным резервам стало адекватно курсу маната. Игрокам в такой ситуации невыгодно заниматься валютной спекуляций, поскольку фактор, который прямо влиял на рост спроса на валюту, был уже перекрыт.
Это можно назвать главным достижением для нас, и экономики в целом, которым «одарил» страну кризис. Углубившийся кризис вынудил, наконец, правительство пойти на такой шаг, остается только пожелать властям не менять этот курс. Тогда мы и сумеем преобразить экономику.
Чтобы искоренить коррупционные механизмы за счет бюджетных средств, было бы логично создать структуры по закупке услуг и товаров, а также инвестиционных технологий, производимых как в стране, так и за ее рубежами, на основе прозрачности и конкуренции. Тем более, что такой опыт у нас уже есть – в 2016 году указом президента Ильхама Алиева создано ОАО «Заготовка и снабжение продовольственных товаров» с целью обеспечения продуктами нужд государства (то есть общества), которое успешно работает.
Новая же структура обеспечивала бы покупки услуг и товаров, а также инвестиционных технологий. А необходимые зарубежные технологии и оборудование можно было бы приобретать на основе лизинга (для этих целей можно создать государственную лизинговую компанию, активы которой можно сформировать за счет Нефтяного фонда). Таким образом, каждый год бюджетные расходы на инвестиции производились бы частично и в более длительном отрезке времени. А большую часть оставшейся суммы, которая была в полном объеме предназначена для закупа таких инвестиционных технологий, можно было бы направить в Национальный фонд поддержки предпринимательства на основе целевого кредитования. А такие кредиты уж точно не могли бы обналичиваться.
Целевые кредиты – это нечто вроде аванса за произведенный в будущем товар. Такой механизм положительно повлиял бы и на работу банковского сектора, со временем и наши банки подтянулись бы и стали по разумным ставкам кредитовать реальный сектор.
Теперь остается ответить на главный вопрос: какая валютная система и какой курс для нас являются приемлемыми?
Действующий у нас валютный режим ошибочно называть плавающим курсом, это скорее какой-то гибрид валютных режимов. Не может быть определена реальная рыночная цена доллара (товара) на аукционе, если на нем выступает только один продавец – Нефтяной фонд! И вообще, аукционы у нас проводятся как-то не так, а главное, цены определяет не продавец, а покупатели – банки.
Даже в период развала СССР, когда экспортерам разрешали продавать часть валютной выручки на аукционе, цену на валюту назначал сам продавец валюты. Так могли бы поступать и ныне. Взять, скажем, нынешней курс в качестве базиса и привязать его к доллару, при росте цен на нефть на 1% корректировать курс доллара к манату на 0,001 маната, а при снижении нефтяных цен – наоборот. На самом же деле рыночная цена может быть достигнута только на рынке (бирже), где много покупателей и продавцов.
К сожалению, в сложившейся ситуации у нас Нефтяной фонд является монополистом в сфере продажи валюты, государственным или квазигосударственным – это уже неважно.
Но если фонд монополист, то цены на товары, которые он представляет на рынок, по логике должны регулироваться государством в лице Тарифного совета. Регулирует же ведь ТС цены на товары и услуги других монополистов (государственных и квазигосударственных).
А такая ситуация, когда цены одних монополистов регулируются ТС, а других нет, противоречит обычной логике. Вся разница между ними заключается в том, что один монополист продает свой газ населению, бизнесу и государству, а другой монополист продает товар в виде денег тем же фигурантам – населению, бизнесу и государству.
У нас ранее действовала валютная биржа, и мы помним, как худо-бедно она справлялась со своей задачей. Помнится также, что на этой площадке была масса и продавцов, и покупателей, а регулятор выступал продавцом или покупателем в зависимости от своих целей. Так что лукавит ЦБА, когда говорит, что ныне курс рыночный.
А теперь рассмотрим иной сценарий. В последние месяцы объем кредитования со стороны ЦБА резко снижается. Предположим, что наши банки станут заимствовать за границей, и в аукционе будут продавать валюту за манаты вместе с Нефтяным фондом (это уже будет не аукцион, а скорее биржа). В этом случае, если только Нефтяной фонд не перестанет продавать валюту или не снизит объем ее продажи, курс маната начнет укрепляться из-за излишка валюты.
Возможен и другой вариант, когда банковское сообщество, чтобы как-то облегчить положение своих кредитных валютных должников, сговаривается и указывает на своих заявках цену доллара на уровне 1,5 маната. Что же в таком случае, фонд перестанет продавать доллары? У него же есть обязательства перед бюджетом, он должен продавать валюту и перечислять в бюджет манаты по установленному графику. Может и в этом случае ЦБА скажет, что это рыночный курс маната?
Если бы в правительстве вовремя решились на ограничения по снятию наличности и лимитированию их расходования, не ликвидировали бы валютные позиции банков и при этом не наращивали рефинансирование, то валютный курс после февральский девальвации и по сей день мог бы сохраняться в диапазоне 1,05 – 1,20 маната за доллар. И если даже по каким-то соображениям регулятор принял бы на вооружение нынешнюю валютную систему, то курс все равно вполне мог стабилизироваться в этом диапазоне. Вероятно, что если все эти шаги были бы предприняты вовремя, то регулятор не отказался бы от режима фиксированного курса вообще, а продолжал и дальше рулить по-прежнему.
Так что не надо обманывать ни себя, ни нас, ни экономику, в целом – экономику все равно не обманешь. Нам подходит или прежний фиксированный режим, или же управляемый валютный режим, но не в его классическом варианте, а с некоторыми оговорками.
А какой курс нам нужен?
Курсовая неразбериха привела к тому, что одна, но незначительная категория нажилась на валютных скачках в ущерб остальной подавляющей части населения, а также бизнеса, банковского сектора и государства в целом. На наш взгляд, стране нужен такой фиксированный курс, который устраивал бы и импортеров, и экспортеров, и население, и государство.
Вполне вероятно, что этот уровень курса по отношению к доллару находится в диапазоне 1,50 – 1,60 маната. Но население в основном волнует один вопрос: приведет ли к снижению цен такой курс? Однозначно ответить на такой вопрос трудно. После февральской 34-процентной девальвации цены выросли, но незначительно.
Возможно, на это повлияли и призывы президента, и ожидания бизнеса в создавшейся неопределенности. Но после второй девальвации цены сразу пошли вверх. ЦБА своих разъяснений не давал, словно все это делалось не для широкой общественности, а для узкой группы банкиров. Зато многочисленные эксперты не сторонились давать самые неожиданные прогнозы, предсказывая обвал нацвалюты чуть ли до 3-5 манатов. Снижение цен будет зависеть от их эластичности в сторону понижения. Многое зависит от того, насколько после девальвации выросли издержки бизнеса и какова структура цен.
Надо учесть также уровень монополизма и конкуренции на рынке, а также возможный уровень диалога государства с бизнесом. Со временем цены будут снижаться, но не такими темпами, какими они росли. Если так произойдет, реальный эффективный курс маната тоже останется стабильным.
Следует учесть, что весь наш анализ проводится в условиях крайней нехватки статистических данных, предоставление которых ЦБА ограничивает с каждым годом. В целом, ЦБА расширяет страничный объем своих бюллетеней, но полноту охвата статданных сужает. В основном, наши рассуждения построены на логике, вытекающей из экономической теории и реального состояния отечественной экономики. И эта логика показывает, что переход ЦБА на плавающий курс нацвалюты был шагом преждевременным и нереалистическим с учетом состояния экономики страны.
Мы, в свою очередь, предлагаем рассмотреть возможность перехода снова на фиксированный или на управляемый валютный режимы (с оговорками), которые считаем более приемлемыми для нынешней ситуации экономики и для экономических агентов. Еще более углубляя и ускоряя начатые президентом Ильхамом Алиевым масштабные экономические реформы.