Накануне годового собрания акционеров “ЛУКОЙЛа” президент компании Вагит Алекперов на “деловом завтраке” в “Российской газете” проанализировал ключевые моменты развития нефтяной отрасли и прокомментировал важнейшие проекты компании
– Вагит Юсуфович, ровно год назад наш прежний “деловой завтрак” мы закончили на потребительской ноте. Каково ваше отношение к инициативе спикера верхней палаты парламента Сергея Миронова о внесении Советом Федерации законопроекта, обязывающего российские нефтеперерабатывающие заводы перейти на производство бензина не ниже экологического стандарта “Евро-3”?
– Все знают, что от качества бензина напрямую зависит экологическое благополучие. Сейчас, и не без нашей инициативы, началась дискуссия о качестве бензина и о мотивации производителей выпускать качественный бензин. “ЛУКОЙЛ” уже несколько лет пытается донести эту идею до власти. К сожалению, дается это с трудом, поскольку пока не все нефтяные компании готовы перейти на производство качественного топлива. Наша компания сегодня его производит. Я считаю, что здесь не должен быть только один метод – пряника или кнута. Нужен компромисс, как в Европе. Логика бизнеса везде одинакова: заработать больше при меньших вложениях. Но есть и другие принципы, которые необходимо соблюдать. Поэтому мы считаем, что для всех компаний должны быть установлены единые сроки перехода на производство топлива повышенного качества: “Евро-3”, “Евро-4”. Мы готовы уже к 2009 году перевести все наши заводы на выпуск топлива по стандарту “Евро-5”.
– Какую экономическую мотивацию должно создать государство для компаний?
– Для тех из них, кто перешел на высокие экологические стандарты до срока, оговоренного правительством, акцизные ставки на производство высококачественного топлива должны быть снижены по отношению к ставкам на топливо, не соответствующее этим стандартам. Сроки нужно установить жесткие для того, чтобы у компаний был стимул сократить период освоения выпуска новой продукции. Скажем, для того чтобы произвести бензин по евростандартам на Пермском НПЗ, мы инвестируем 1,2 миллиарда долларов. По сути, это равноценно строительству нового предприятия. Я рад, что Совет Федерации в лице его главы сегодня проявляет деловую инициативу. На недавнем заседании cовета директоров в Астрахани мы детально проинформировали его о проектах нашей компании в сфере производства высококачественного бензина. В ближайшее время первый вице-президент “ЛУКОЙЛа” Владимир Некрасов еще раз выступит в верхней палате по этому вопросу.
– А исполнительная власть?
– Правительство занимает достаточно сдержанную позицию по этому вопросу. К сожалению, министерство промышленности и энергетики сегодня не проявляет инициативы. Мы неоднократно об этом говорили.
– По вашим оценкам, когда новые стандарты станут нормой для всей отечественной “нефтянки”?
– Как минимум три года необходимо для того, чтобы наши коллеги довели свои производства до соответствия этим нормам. Я считаю, что в 2011 году вся страна может полностью перейти на новые стандарты. И тогда экология наших городов разительно изменится в лучшую сторону.
– Сейчас довольно много говорят об альтернативных видах топлива. Участвует ли ваша компания в таких разработках? Иначе говоря, вы связываете свой бизнес с другими источниками энергии?
– Считаю, что человечество должно постоянно думать о новых видах энергии. Над этим должны работать подразделения, которые специализируются на так называемых нетрадиционных видах энергии. В нашей компании такое подразделение уже работает. Но на сегодняшнем этапе развития нашей промышленности очевидно, что в ближайшие 50 лет альтернативы углеводородным источникам энергии нет. Это не только мое мнение, но и мнение наших коллег за рубежом, аналитиков.
Сегодня энергопотребление таково, что мы не можем обеспечить его производством биотоплива. Тем более что запасы углеводородов все-таки достаточно велики. Когда я учился в институте в начале семидесятых годов прошлого века, нам говорили, что запасов хватит на 40 лет. Сегодня называется эта же цифра. Причина – в совершенствовании технологий добычи. Например, мы сегодня ведем разведку нефти в Западной Африке, где она залегает под водой на глубине более 2 километров. И современные технологии позволяют нам добывать эту нефть. Разведанные запасы пополняются и тяжелыми, битуминозными месторождениями нефти. Это огромные запасы, которые сегодня, в том числе и в нашей стране, пока, к сожалению, не используются.
Если говорить о поисках альтернативы углеводородам, то мы ведем такие работы. Но надо понимать, что сегодня все зависит от налоговых льгот и освобождения от акцизов. Многие страны предоставляют преференции производителям альтернативного топлива. Кстати, этот же аспект крайне актуален и в отношении углеводородов. Все говорят, что топливо стоит дорого. Но обратите внимание: ни одна страна ни на цент не снизила налоги на производителей. Слышны лишь обвинения в том, что бензин слишком дорог. А теперь давайте сравним. Cколько стоит литровая бутылка воды? Доллар. А литр самого дорогого бензина – 20 рублей. Но чтобы произвести бензин, нужно с глубины 3 тысячи метров извлечь нефть, доставить ее на НПЗ, переработать, привезти на автозаправочную станцию, то есть затратить гораздо больше сил и средств по сравнению с производством бутылки воды.
– Но все же, какой должна быть стратегия, чтобы минимизировать риски дефицита энергоносителей, на которые ссылаются приверженцы поиска альтернативных видов топлива?
– Россия – уникальная страна по запасам углеводородов. И мое глубокое убеждение состоит в том, что необходимо увеличить инвестиции в разработку новых технологий по добыче углеводородов. Ведь если на 0,1 процента поднять извлечение сырья, то это даст дополнительно сотни миллионов тонн нефти и сотни миллиардов кубометров газа, которые мы можем поставить на рынок России и государств, которые мы обеспечиваем энергоносителями. Нельзя забывать, что Россия взяла на себя огромную ответственность за стабильное обеспечение энергоносителями других государств мира, в том числе половины Европы.
– Переходя к разговору о многочисленных проектах “ЛУКОЙЛа”, стоит начать с Каспия, тем более что вы заявляли, что компания видит свое будущее в освоении северного Каспия.
– Каспийское море – это уникальная кладовая объемом более миллиарда тонн условного топлива. Она в полной мере заставила говорить о себе в последние 15 лет. Каспий всегда считался перспективным, но в девяностые годы начали вводиться в эксплуатацию уникальные месторождения Азербайджана, Казахстана, Туркменистана. И вот тогда наша компания на свой страх и риск приняла решение начать геологоразведочные работы в северной части Каспия. Будущее не только нашей компании, но и южных регионов России будет обеспечено разработкой этой провинции.
Мы разворачиваем строительство химического комплекса в Калмыкии, планируем увеличить загрузку Волгоградского НПЗ. Появятся новые производства, и юг России получит толчок для бурного промышленного развития. В 2009 году, с пуском первого в этом регионе месторождения имени Юрия Корчагина, откроется новая страница нефтедобычи Российской Федерации. Затем каждые два-три года мы будем вводить в эксплуатацию новые месторождения.
– Заметно активизировались ваши рабочие контакты с руководством Туркменистана. Чем эта страна интересна для компании?
– Можно также добавить, что мы активно работаем в Азербайджане. В Казахстане мы добываем уже 6 миллионов тонн нефти в год. В этом году запустим новые проекты по добыче газа в Узбекистане, где общий объем достигнет 3 миллиардов кубометров в год, а через 3-4 года – 11 миллиардов. В Туркменистане, по нашей оценке, шельф Каспийского моря имеет серьезную перспективу по запасам углеводородов. Мы получили предварительное одобрение от властей этой страны на детальное изучение шельфа и на выход с предложением о контракте. Надеемся, что к осени мы завершим переговоры и подпишем контракт с Туркменистаном по разделу продукции.
– Но другие страны тоже проявляют интерес к этому региону. Возможны совместные проекты или будет освоение шельфа в двустороннем формате?
– Безусловно, совместные. Ведь существуют огромные риски, которые связаны с поиском углеводородов на Каспии. Их нужно делить с партнерами, поэтому мы идем в консорциумы.
“ЛУКОЙЛ” обладает конкурентным преимуществом в каспийском регионе. У нас есть опыт успешного использования морских буровых установок. Наш пример на северном Каспии, конечно, вызывает удивление коллег: ни одной пустой скважины. Все скважины дали продукцию.
– Но проблема международного разделения Каспия до сих пор не решена. Каким-то образом это отражается на вашей работе?
– Мы сегодня руководствуемся инструкциями Министерства иностранных дел Российской Федерации. Наша страна подписала двустороннее соглашение с Казахстаном и Азербайджаном по разделу поверхности Каспия и дна Каспийского моря. И сегодня нет сдерживающих факторов для работы на этой территории. Что касается претензий Ирана, то каждая страна имеет право на собственное мнение. Но инструкции МИДа не запрещают работать в тех регионах, в которых расположены интересующие нас объекты.
– Но слышны голоса экологов, обеспокоенных судьбой Каспия.
– Мы разделяем озабоченность экологов потому, что северный Каспий, дельта Волги – уникальные регионы. Но мы не заходим на заповедную территорию, которая охраняется государством. И все требования, которые нам предъявляют экологи, в том числе по восполнению рыбных запасов, мы выполняем. В этом году при финансовой поддержке компании в Каспий будет выпущено около 20 миллионов мальков осетровых рыб.
– Вопрос о ваших партнерах имеет как минимум три стороны. С 2004 года развивается сотрудничество с ConocoPhillips. Недавно подписан меморандум о создании СП с “Газпромнефтью”. И, кроме того, вы предложили создать консорциум по освоению ресурсов Восточной Сибири во главе с “Газпромом”. В чем ключевой интерес “ЛУКОЙЛа”?
– ConocoPhillips является нашим акционером, владеет сегодня 20-процентным пакетом. Инвестиции американской компании в “ЛУКОЙЛ” оцениваются как лучшие за последнее десятилетие. У нас много партнеров, но стратегический партнер в нашем понимании – ConocoPhillips.
С “Газпромом” мы долго вели переговоры о создании совместного предприятия, поскольку обе наши компании ментально очень близки – ведь мы осваиваем российские месторождения. Мы уже партнеры по геологоразведке на Каспии, в сфере нефтехимии – с дочерним предприятием “Газпрома” компанией “СИБУР”. Альянс с “Газпромнефтью”, контрольным пакетом акций которой владеет государство, мы считаем для себя перспективным, в том числе и по доступу к уникальным месторождениям.
– Из всего комплекса проблем нашего ТЭКа президент России в Послании парламенту назвал две – недостаточно глубокую переработку нефти и сжигание попутного нефтяного газа. Ваше отношение ко второй из них?
– В нашей компании не существует проблем, связанных с сжиганием газа. Мы вкладываем огромные деньги для утилизации 88 процентов ПНГ, а через год достигнем максимально возможного показателя – 95 процентов. Но в целом по отрасли эта проблема существовала всегда. Есть небольшие и средние месторождения, где часть газа используется для собственных нужд, а остальное куда девать? Цена же на попутный газ сегодня составляет 400 рублей за тысячу кубометров. Разве можно за такие деньги построить хотя бы 50 километров газопровода и компрессорную станцию?
Если считать, что это проблема экологическая, то и подход к ней со стороны государства должен быть иной. Чтобы весь газ утилизировался, цена на него должна устанавливаться как на сырье. На недавнем совещании в Ханты-Мансийске глава МПР Юрий Трутнев также говорил о необходимости принятия дополнительных мер со стороны власти, а не только со стороны бизнеса. Компаниям нужно дать возможность выйти хотя бы на нулевую рентабельность при утилизации попутного газа.
– “ЛУКОЙЛ” очень активно работает в Восточной Европе: в Румынии, Болгарии, Венгрии, Сербии. Чуть меньше активности в Польше, но это связано с политическими вопросами. Как вы оцениваете инвестиционный климат для российской компании в Европе?
– Одним из трех приоритетов в стратегии нашей компании на период до 2017 года помимо геологоразведки и добычи является инвестирование в сектор переработки и сбыта нефтепродуктов в различных странах мира. У нас сегодня около 2 тысяч заправочных станций в США, более полутора тысяч в России и почти столько же в Европе плюс более 500 в странах СНГ и Балтии.
Почему мы пошли в Восточную Европу? Не потому, что нас не пускают в Западную. Просто транспортные коммуникации, доставка нашего товара в Восточную Европу проще. Мы там смогли в свое время приобрести нефтеперерабатывающие заводы – в Румынии, Болгарии, на Украине. Роль логистики велика. Мы через Прибалтику отправляли нефтепродукты, поэтому закрепились на прибалтийском рынке. Сегодня в Финляндии у нас более 450 заправочных станций. Если взглянуть на карту, то “ЛУКОЙЛ” присутствует от Финляндии до Турции. Мы единственная компания, которая дает возможность нашим клиентам доехать от Западной Европы до Западной Сибири, не используя наличные деньги, заправляясь на наших АЗС с помощью кредитной карточки. Кстати, в Польше мы тоже активны. В этом году мы доведем количество наших АЗС в этой стране до 120 станций.
Почему не расширяемся дальше? Мы уже выстроили технологическую цепочку. Но сложности с приобретением заводов не дают возможность развиваться дальше. Мы ведем переговоры со многими собственниками о покупке заводов в районе Роттердама, на Средиземном море. Однако пока наши усилия тщетны. К сожалению, из-за исторически сложившихся стереотипов в Европе к российским компаниям, да и к России в целом, относятся к нам по-прежнему достаточно настороженно. Но есть и чисто экономические причины. Сегодня нефтепереработка дает прекрасную прибыль, и продавать заводы собственники не хотят либо запрашивают за них слишком высокую цену.
– А построить свой завод в Европе?
– Это практически невозможно. На это есть экологические причины. Вы бы хотели, чтобы перед окном вашего дома появился завод? В Европе нет свободного места. Поэтому построить там еще один НПЗ нереально.
– Мы сейчас наблюдаем бум строительства новых логистических цепочек по транспортировке. Не планирует ли “ЛУКОЙЛ” войти в эти проекты, в том числе в трансбалканский?
– Мы считаем, что наша компания может быть пользователем этих систем. Чем больше направлений, тем лучше. Есть выбор. И для нашей страны очень важно, чтобы этих направлений было как можно больше, чтобы мы не были связаны с каким-то конкретным рынком.
Сегодня, к сожалению, в Европе мы работаем на рынке покупателя, а не продавца: все наши порты, и Черное море, и Балтика, и наши нефтепроводы связаны с европейским рынком. Поэтому проекты таких маршрутов, как Бургас – Александруполис, дают возможность не только России, но и Казахстану выйти на глобальный рынок. Александруполис позволит нам принимать супертанкеры и с их помощью выйти за пределы Европы. Это даст стратегическую возможность стабилизировать европейский рынок и выйти на рынки Соединенных Штатов, другие емкие и эффективные рынки.
– Какими вы видите перспективы сотрудничества с Китаем?
– Китай – это уникальный рынок. Но мы не должны повторить ошибку, которую в свое время совершили с Европой: замкнулись на рынке покупателя. Мы же хотим работать на рынке продавца. То есть наравне с “трубой” на Китай должна быть точно такая же “труба” и на Находку. Если один покупатель не согласен с нашей ценой, то у нас будет возможность предложить товар другому. Поэтому ни в коем случае нельзя повторять ошибки Советского Союза, который был замкнут на страны Восточной Европы. Нужно обеспечить присутствие России на глобальном рынке.
– В свое время в Ираке у “ЛУКОЙЛа” были очень серьезная база и очень серьезные проекты. Дело даже шло к заключению концессионного соглашения.
– У “ЛУКОЙЛа” есть контракт в Ираке по освоению месторождения “Западная Курна-2”. Это одно из уникальных месторождений не только в Ираке, но и в мире. Мы считаем, что контракт действует: у нас есть соглашение с министерством нефти Ирака на оказание гуманитарной и технической помощи. Мы обучаем иракских студентов в российских нефтяных вузах, проводим переподготовку почти двух тысяч иракских нефтяников на предприятиях “ЛУКОЙЛа”.
Сейчас есть одна сложность: в этой стране нет закона о нефти, что не дает возможность правительству принимать соответствующие решения. Мы надеемся, после того как парламент Ирака утвердит этот закон, мы сядем за стол переговоров с правительством страны и придем к общему пониманию об условиях реализации этого проекта. Он может быть запущен в кратчайшие сроки, что будет способствовать росту благосостояния иракского населения в этот сложный период его истории. Проект позволит создать две тысячи новых рабочих мест и обеспечить людей достойной заработной платой.
– А сколько вы платите своим работникам? В компании “белая” или “серая” зарплата?
– У нас нет “серой” зарплаты. Зарплата перечисляется на банковские карточки. Говоря об уровне заработков, надо учитывать, что 70 процентов наших работников трудятся на территории Крайнего Севера, где применяется повышенный коэффициент. Сегодня зарплата на Севере у нас порядка 50 тысяч рублей и выше. В среднем – 30-35 тысяч рублей по компании. В центральном аппарате разница в зарплатах у высшего руководства и рядовых специалистов находится в соотношении около 7:1.
– Через весь наш разговор проходит тема экологии, с которой “нефтянка” накрепко связана. Недавно “ЛУКОЙЛ” получил кредит ЕБРР в размере 300 миллионов долларов на экологические цели. Зачем брать кредит при столь значительных собственных средствах? Как именно компания намерена использовать эти деньги?
– Европейский банк реконструкции и развития – ключевой международный финансовый центр. Он реализует проект, который предусматривает предоставление кредитов на экологические программы на весьма льготных условиях и на длительный период. Этот кредит не отягощает баланс компании. Но самое главное – внутреннее понимание нашей ответственности за сохранение благоприятной окружающей среды. Экология – это в том числе и утилизация попутного газа, и строительство новых суперсовременных очистных сооружений на нефтеперерабатывающих заводах. То есть эти проекты по сути своей одновременно экологические и экономически выгодные. Отмечу, что эксперты ЕБРР были достаточно придирчивы и из огромной массы заявок на кредитование, которые пришли из России, выбрали проекты именно “ЛУКОЙЛа”.
– Как складываются отношения компании с регионами России? На какие проекты вы делаете ставку?
– В прошлом году наша инвестиционная программа составляла 8,6 миллиарда долларов. Это крупнейшая после “Газпрома” инвестиционная программа в стране. Из этих средств 94 процента идет на инвестиции внутри России. В числе наших проектов – реконструкция НПЗ в Волгограде, в Перми и в Нижегородской области. Что касается геологоразведки, то мы сегодня ее активно ведем на севере Тюменской области, в Республике Коми, Ненецком автономном округе, Астраханской области. Кроме того, компания продолжает инвестиции в модернизацию НПЗ и развитие сети АЗС.
Хочу также заметить, что в прошлом году при инвестициях в 8,6 миллиарда долларов компания заплатила в бюджет России налогов на сумму, превышающую 21 миллиард долларов, и выплатит акционерам в виде дивидендов 1,2 миллиарда долларов по результатам работы в 2006 году. При этом акционеры, в том числе и я, понимают, что будущие дивиденды напрямую зависят от сегодняшних инвестиций.
“ЛУКОЙЛ” активно развивается, у нас много проектов, в то время как многие наши коллеги за рубежом, обладая огромными финансовыми средствами, не всегда находят объекты для выгодных инвестиций. У нас же такие возможности есть, и мы приложим все усилия, чтобы достойно их реализовать с выгодой для нашей страны, работников и акционеров компании.